Моя дочь заслуживала большего, но я ничего не мог сделать отсюда, издалека. Придется ограничиться подарками до тех пор, пока я не вернусь домой, чтобы быть рядом с Би.
Я свернул письмо и перевязал свиток одним из шнурков Чейда. Потом нашел воск, запечатал им узел и оставил оттиск своего перстня. Моей печаткой был барсучий след – знак помещика Тома Баджерлока по прозвищу Барсучий Хвост. Фитцу Чивелу Видящему не полагалось королевского атакующего оленя на печатку.
Мой Дар встрепенулся, давая знать о появлении чужака. Мои ноздри дрогнули, принюхиваясь. Я не шелохнулся, но позволил взгляду бездумно блуждать по комнате. Там! Там, за старым гобеленом с изображением охоты с борзыми на оленя, прикрывающим один из потайных входов, кто-то дышит. Я сосредоточился, тело приготовилось действовать. Сам я, в отличие от чужака, дышал беззвучно. Я не стал хвататься за оружие, лишь переместил свой вес, чтобы быть готовым в любое мгновение вскочить, метнуться или упасть на пол. Я ждал.
– Господин, пожалуйста, не надо на меня нападать.
Мальчишеский голос. По-деревенски растягивает гласные.
– Входи. – Я не стал ничего обещать.
Он решился не сразу. Потом очень медленно отвел гобелен в сторону и вошел в тускло освещенную комнату. Оказавшись на свету, мальчишка показал мне свои руки – в правой ничего не было, в левой он держал свиток.
– Вам письмо, господин. Вот и все.
Я внимательно пригляделся к нему. Он и правда был совсем еще мальчишка, лет от силы двенадцати. Костлявый, с узкими плечами. Он и когда вырастет, не станет крупным мужчиной. На нем была синяя ливрея, какие носили все пажи в Оленьем замке. Каштановые волосы, вьющиеся, как шерсть барашка, и карие глаза. Надо же, какой осторожный: вышел на свет, но остался стоять ближе к выходу. А прежде почувствовал опасность и предупредил меня о своем появлении. Это заставило меня его уважать.
– От кого письмо?
Мальчишка облизнул губы кончиком языка:
– От того, кто знал, что вы здесь. От того, кто научил меня, как сюда попасть.
– А откуда ты знаешь, что письмо предназначено именно мне?
– Он сказал, я найду вас здесь.
– Но здесь мог оказаться кто угодно.
Он покачал головой, но не стал спорить:
– У вас нос сломан много лет назад. И засохшая кровь на рубашке.
– Ладно, давай сюда это письмо.
Он приблизился опасливо, как лис, задумавший утащить тушку кролика из капкана. Ступая легко и не сводя с меня глаз, подошел к столу, положил на него свиток и отступил.
– Это все? – спросил я.
Он оглядел комнату, задержавшись взглядом на запасе дров и еде:
– Еще я готов принести все, что пожелаете, господин.
– А зовут тебя?..
И снова он ответил не сразу:
– Эш[1], господин. – И умолк, глядя на меня.
– Мне больше ничего не нужно, Эш. Можешь идти.
– Господин, – почтительно ответил он. И попятился – медленно, шаг за шагом, не отрывая от меня глаз.
Когда его руки нащупали гобелен, Эш юркнул за занавесь и был таков. Я ждал, но так и не услышал его шагов на лестнице.
Выждав еще немного, я бесшумно поднялся и, крадучись, двинулся через комнату. Но когда я отдернул гобелен, за ним никого не оказалось. Я удовлетворенно кивнул. С третьей попытки Чейд все-таки нашел себе способного ученика. Я задумался было, кто из них – Чейд или леди Розмари – обучает мальчишку и где они его нашли, но выбросил эти мысли из головы. Не мое дело. Благоразумнее будет задавать как можно меньше вопросов и по возможности держаться подальше от дел тайных убийц и политики Оленьего замка. Мне и своих забот хватает.
Я проголодался, но решил подождать, пока Шут проснется, чтобы поесть вместе с ним. Так что я вернулся к столу и взялся за послание Чейда. И стоило мне прочитать первые строки, как я почувствовал, что меня вновь затягивает в сети политических интриг.
1
Эш (