Мне тоже не стоило этого делать. Но иногда так нужно… Не обращай внимания. Во всяком случае, запомни. О некоторых вещах лучше не знать, а риск при работе Силой сейчас слишком велик. Если я могу чувствовать и находить тебя, это может и другой. Он нападет на тебя всеми возможными способами. Не привлекай его внимание к своим замыслам. Он не задумываясь использует их против тебя. Откажись от них, чтобы защитить их. Он внезапно перестал казаться таким уж обессиленным и горько улыбнулся. Я знаю, каково это – поступить так. Отказаться от них для их же безопасности. Так сделал твой отец. У тебя хватит духу на это. Откажись от них, мальчик. Просто приходи ко мне. Если ты еще не передумал. Приходи, и я покажу тебе, что можно сделать.
Я проснулся в полдень. От яркого солнца, падавшего мне на лицо, у меня разболелась голова и появилась легкая дрожь. Я разжег костер, намереваясь заварить немного чая из эльфийской коры, чтобы успокоиться, и использовал только маленький кусочек коры и немного крапивы. Собираясь в путь, я не думал, что кора будет нужна мне так часто, и ее приходилось экономить. Она понадобится мне после того, как я встречусь с кругом Регала. Последняя мысль обнадеживала.
Ночной Волк открыл глаза, посмотрел на меня, потом снова задремал. Я сидел, потягивая горький чай, и осматривался. Этот странный сон вызвал во мне тоску по тому времени, когда я был кому-то нужен. Все это я оставил позади. Но не совсем. Я сел рядом с Ночным Волком и положил руку на его спину. Он дернулся от прикосновения и проворчал:
Иди спать.
Ты все, что у меня есть, поведал я, полный тоски и сожалений.
Он лениво зевнул.
И все, что тебе нужно. А теперь иди спать. Сон – это серьезно, сообщил он мрачно.
Я улыбнулся и снова растянулся рядом со своим волком, положив одну руку ему на бок. Он излучал простое удовлетворение от полного желудка и долгого сна на теплом солнце. И был прав. К таким вещам следует относиться серьезно. Я закрыл глаза и остаток дня проспал без сновидений.
В дни и ночи, которые последовали за этим, мы шли по редким лесам, перемежавшимся широкими лугами. Вокруг городов простирались фруктовые сады и засаженные поля. Когда-то, очень давно, я проезжал через Фарроу. Тогда я был с караваном и мы пересекали страну, а не следовали течению реки. Я был молодым профессиональным убийцей, и впереди меня ждало выполнение важного поручения. То путешествие закончилось первым предательством Регала и моим первым испытанием. Я едва выжил. Теперь я снова шел через Фарроу, и в конце путешествия меня снова ожидало убийство. Но на этот раз я ехал один вверх по реке; человек, которого я собирался убить, был моим дядей, и убить я его решил по собственному желанию. Я находил в этом глубокое удовлетворение. В другое время это бы меня испугало.
Я сдержал обещание, данное самому себе, и усердно избегал человеческого общества. Мы тенью скользили по дороге и вдоль реки, но когда на нашем пути попадались города, мы обходили их стороной. Это было труднее, чем можно было бы вообразить в такой равнинной стране. Одно дело обогнуть поселок в Бакке, где все дома теснятся в излучине реки и окружены глухим лесом. Другое – пересекать засеянные поля и фруктовые сады, не привлекая внимания собак. Их я до некоторой степени мог успокоить, сообщив, что мы никому не хотим зла, – если эти собаки были доверчивы. Но большинство фермерских псов настолько не выносят волков, что их не могут успокоить никакие уговоры. Более взрослые собаки склонны с подозрением относиться к любому человеку, странствующему в компании с волком. Нам не раз приходилось спасаться бегством. Благодаря Дару я мог говорить с животными, но это еще не означало, что меня будут слушать и мне поверят. Собаки не глупы.
Охотиться на здешних открытых пространствах тоже стало труднее. Мелкое зверье пряталось в норах, а более крупное просто убегало от нас. Охота отнимала много времени, задерживая наше продвижение вперед, к цели. Иногда я находил неохраняемые курятники и тихо проскальзывал в них, чтобы вытащить из-под спящих птиц яйца. Я также не стеснялся таскать из садов, мимо которых мы проходили, сливы и вишни. Самой удачной нашей добычей был глупый молодой харагар, представитель породы диких свиней, которых некоторые кочевые племена разводят как мясной скот. Откуда забрел этот экземпляр – мы не спрашивали. Мы просто прикончили его клыками и мечом. В эту ночь я позволил Ночному Волку наесться до отвала, а потом вызвал его раздражение, срезав остатки мяса и закоптив их над огнем. Потребовалась большая часть дня, чтобы жирное мясо как следует высохло, но благодаря ему в последующие дни мы путешествовали гораздо быстрее. Когда дичь появлялась, мы охотились и убивали, но если ее не было, обходились копченой кабаниной.