Если уклониться от удара рыжего — мелькнула мысль — он ударит Санни в спину! Значит, уклоняться нельзя. Надо выстоять. Интересно, сколько он весит? Килограмм сто? Наверное, все сто пятьдесят!
Вой сирены, переходящий в рокочущий горловой звук, вновь прокатился над полем. Рыжий мотнул головой и, дробно топоча копытами, понесся на меня. Я, кажется, пискнула что-то вроде: «Мамочка!» — и выставила кинжал перед собой.
Со мной, видимо от испуга, приключился странный случай частичной слепоты. Мир сузился. Я перестала различать его краски. Исчез и сам демон. Я видела только его рога — их черные острия приближались с бешеной скоростью, и вот уже оказались в каком-то миллиметре от моей груди. Острие моего кинжала царапнуло его крутой лоб, поросший кучерявой короткой шерстью. Неожиданно тварь подбросило в воздух — рога распороли мне рукав рубашки — и отшвырнуло далеко в сторону.
Я облегченно оглянулась на мальчика. Он сидел, вжав голову в плечи, и изо всех сил закрывал ладошками глаза. Весь его вид говорил о том, что будь у него еще пара рук, он зажал бы и уши.
— Потерпи еще немного, — ласково сказала я.
Мое тяжелое дыхание в сочетании с успокаивающим тоном, кажется, испугало его еще больше. Теперь он уткнулся лицом в колени.
Через мгновение все было кончено. Для того чтобы уничтожить последнего демона, коту понадобилось совсем немного времени. Видимо, он научился убивать себе подобных. Не скажу, чтобы очень обрадовалась этой мысли. Я подошла к демону Ацуцы, чье горло было вырвано. Мой спаситель застыл над телом, прижав уши и оскалившись.
— Притащи сюда остальных, — приказала я ему, — мы сожжем их тела.
Наверное, мой голос дрогнул. Но у любого другого он бы вообще пропал — ко мне обернулась измазанная кровью черная морда: слипшаяся шерсть, красные глаза, выражение которых одно — ярость… В эту минуту это был истинный демон — дитя хаоса. Я на мгновенье забыла о тех временах, когда он, маленький и легкий, скручивался калачиком на моих коленях, или укладывался на плечах, засунув мокрый нос мне в ухо. Я уговаривала себя не бояться, но уговоры были бесполезны. ЭТО существо не подчинялось мне, как и магия, ставшая недоступной в этом проклЯтом мире. Я могла сколько угодно лелеять надежду, что это мой кот, видоизменный перемещением между мирами — но это было не так! Порождение зла, по каким-то своим причинам подчинившееся мне, было столь же чуждо моему миру, сколь и его рыжие собратья, чьей кровью он удовлетворил свой голод. Мгновение Демон мерил меня взглядом, словно подумывая о новом прыжке. Я смотрела на него, не мигая. Будь он котом, я бы никогда так не сделала, ведь для кошки немигающий взгляд означает агрессию. Но этого зверя можно было усмирить только так. Тонкая перегородка, если таковая вообще существовала в его разуме, отделяла его сейчас от безумия дикости, от истинной свободы существа, не подчиняющегося никому и ничему, кроме собственного кровавого голода. Она вибрировала и истончалась, и я видела это в его глазах — ярость или сомнение, голод или признание чужой силы. Я смотрела на него, не отводя глаз, забыв о том, что нужно дышать, не шевелясь, ибо стоило только ему почувствовать мою слабость, неуверенность или страх, и эти двадцатисантиметровые клыки оказались бы в моей плоти. В моем хрупком горле…
Не бывать тому!
Я прищурилась и медленно двинулась вперед, протягивая руку, чтобы коснуться забрызганной кровью холки. Я не позволю чьей-то больной фантазии, породившей этот мир, заманившей меня сюда, отнять у меня друга и верного спутника!
Я коснулась рукой его загривка и сильно сжала. Демон сморгнул, и опустил голову, словно смутился. Затем боднул меня в живот, и изящным прыжком перемахнул через растерзанное тело противника. Скоро он уже тащил второго, сжав зубами одну из лап. А затем принес и третьего. Принес, и отошел в сторону, с интересом следя за мной. Я достала зажигалку и поднесла к клоку красно-бурой шерсти. Зашипело, запахло паленым. Огонек перескочил на соседние тела и загудел, поднимая к небу столб вонючего черного дыма.
Демон проследил за ним взглядом, тряхнул ушами и растворился в придорожных кустах. Наверное, пошел вылизывать шкуру.
Я поднялась на холмик. Через поле, держа вредную скотину за конец веревки, к нам бежал Варлаф. Мне показалось, или его всегда смуглое лицо побелело?
Я помахала ему рукой и повернулась к мальчишке.
— Все кончилось, — нарочито весело заговорила я, — открывай глаза и принимай свою пропажу!
— Что случилось? — закричал Варлаф с поля.
На губах несчастной коровы я разглядела желтую пену. Ай, как нехорошо!
— Что с коровой? — вопросом на вопрос ответила я.
— Белены объелась, — пояснил он, останавливаясь.
Могучая грудь героя тяжело вздымалась. Видно, Гнилушка заставила за собой побегать!
— Горит что? — отдышавшись, спросил он.
— Твои красные друзья, — я невольно передернула плечами, вспомнив их морды, — а ты был слишком далеко!
— Да, — задумчиво кивнул Варлаф, — слишком далеко!
И мы понимающе поглядели друг на друга.
— Эй, малец, — позвал он мальчишку, — прыгай сюда, хватай веревку и веди свою Гнилушку к местной знахарке, пока у нее опять не началось! Отравил кто-то твою корову!
Мы снова переглянулись. Этот кто-то знал, что мы идем этой дорогой. И был уверен, что мы остановимся, чтобы помочь мальчику. Адских посланцев не интересовал Варлаф. Они направились к тому, кто хранил волшебное зеркало. Кто не смог бы защитить себя, так, как это сделал бы герой! Ко мне. Вот только этот кто-то ничего не знал о моем Демоне.
Мальчишка, словно только этого и ждал, сиганул вниз. Низко кланяясь, он принял веревку из рук Варлафа, словно величайшую драгоценность, и, не теряя времени, побежал через поле к крышам деревеньки, виднеющейся за деревьями.
— Воняет-то как! — заметил Варлаф и, запрокинув голову, уставился на меня. — Цела?
Я кивнула и оглянулась на погребальный костер. Языки пламени пылали на удивление ярко и ровно — откуда же тогда этот черный дым? Клубы сместились, словно под дуновением ветра и мне показалось, я увидела длинный нос, прямые узкие губы, большие немигающие глаза…
— Передохнуть бы! — вздохнул Варлаф и, ругаясь, полез вверх по осыпи.
Через минуту он стоял рядом со мной, тоже глядя на дым. Я устало потерла глаза — привиделось что-то. Не удивительно! А когда вновь посмотрела на костер, неприятного лица уже не было. Только ощущение осталось в груди, тоже весьма неприятное — будто кто-то умер.
К вечеру мы добрались до Суммона. Солнце висело над горизонтом, готовясь упасть за край неведомой мне земли. Демон, блеснув глазами, красными как это небесное светило на закате, исчез в зарослях кустарника — пошел охотиться.
Дорога полого пошла вниз. Поля слева давно остались позади, уступив место каменистым грядам, становящимся все выше. Они выросли в скалистый утес, громоздящийся над дорогой, которая огибала его. За поворотом мы с Варлафом остановились, захваченные величественным зрелищем.
Под нами катил неспешные черные воды Улльс, давший свое имя всей этой местности. Дорога уходила налево и вниз, в приречную долину, где, на берегу, посверкивал яркими крышами то ли городок, то ли поселок. Ах, да! Поселок городского типа — сказал Варлаф. На той стороне реки до самого горизонта раскинулись дремучие леса. Словно заплатки на бобровой шубе его расцвечивали кое-где клинья полей, иногда поднимали голову из-за деревьев холмы с облысевшими верхушками, на которых я разглядела останки каких-то развалин. Чем ближе к горизонту, тем холмы становились выше, а развалины значительнее. Холмов было восемь. Казалось, это великаны спят, свернувшись калачиком на матери-земле и склонив головы на мягкую подушку лесного бархата.