Спокойствие преступника вступало в контраст эмоциональной толпой. Приближался сир Бариш со своей свитой. Градоправитель слез с лошади и подошел к стражникам и преступнику.
Бариш сразу обратился к нему:
- Джиркус. Когда-то ты был хорошим войном и уважаемым человеком. Жаль, эти времена ушли. Ты признаешь свою вину?
- Я признаю свою глупость, что попал в ловушку.
Его спокойствие поразило лорда, но тот никак это не озвучил
- То есть своих напарников ,которых ты предал, тебе не жаль?
- Я не желаю оправдываться
- А хочешь ли ты спастись от гибели?
- Хочу, но я сомневаюсь, что ты дашь мне эту возможность.
- Вот как. Все же, как мне, так и всем жителям города, очень интересно, что заставило тебя совершить это. И важно чтобы ты выдал тех, кто тебе заплатил.
- Я не буду этого делать. И не стану просить о пощаде, зная тебя, Бариш. Я понимаю, что я не дождусь этого.
- Если ты выдаешь тех..
- Я не буду никого выдавать. Я лишь прошу об одном. Не будь таким трусом и дал мне возможность выжить. Доверь мою судьбу Богам. Пусть они рассудили прав ли я.
- Каким образом? – Бариш начинал злиться. Наглость того и отсутствие чувства виновности удивляли и раздражали
- Пусть мои шансы малы. Но дай мне оружие, чтобы я мог сразиться с этой тварь. Если я выживу, а эта мразь нет - то я смогу уйти.
Бариш поднял брови и сожмурил глаза, которые медленно наливались злостью. Он не был вспыльчивым, но никогда не отличался образцовым нравом. Бариш хотел отказать, но толпа требовала согласия.
- Хорошо. – Тот успокоился, убедив себя, что его эмоции лишь показывают слабость. Топор, меч, копье? Что пожелаешь взять на бой?
- Топор.
- Хорошо.
Стражник дал ему крепкий боевой топор. Двое других стали подводить его к клетке. Когда завели в нее, развязали ему руки.
- Топор я тебе выдам. Но смотри без глупостей. Если кинешь его в людей - твоя смерть будет еще хуже. - Пригрозил страж.
Клетку открывали с другой стороны и запустили туда огромного великана. Пока еще он был в кандалах, но до их снятия оставалось все меньше времени.
Сердце забилось быстрее, ком ударил в горло, словно копье с той лишь разницей, что оставил Джиркуса в живых. Тот произнес.
- А теперь, я хочу объявить всем то, чего они не знают. Бариш! Моя сестра Эмилия, помнишь ее? Да, да, та, которую ты заставил переспать с тобой, когда она не хотела. А затем выгнал из города, чтобы она не порочила твое имя. Ее обвинили в связи с Дьяволом и хотели сжечь на костре. Чтобы черти в аду трахали матерей этих инквизиторов! Они ведьмой назовут любую! Им нужно было заплатить, чтобы они ее отпустили. А я хотел, чтобы она осталась жива. Я сделал все, что мог. Даже моего жалования и сбережений не хватило бы чтобы помочь подкупить этих свиней. А ты бы мне не помог, я знаю. Ты и слушать не хотел о ней, когда я просил вернуть ее в город.
Глаза Бариша немного поменяли свое выражение, однако трудно было понять, что творится у него внутри. Он о чем-то задумался и многие задержали дыхание в ожидании, что тот скажет или сделает. Толпа разделилась на сторонников и противников этого Джиркуса. Явно за эту минуту он стал уже, далеко не так ненавидим людьми.
Бариш опустил руку:
- Пусть свершится суд богов!
Кандалы слетели с огра, а клетка за ним закрылась. Огру кинули большую дубину - излюбленное их оружие. Джиркус размахивал топором. Толпа кричала сильнее, чем на любом турнире, хотя народу было не так много. Многие в толпе кричали проклятия в сторону Бариша. Лорд делал вид, что не обращает внимания на это.
Огр двинулся навстречу воину. Джиркус крутил топором по оси, словно хотел загипнотизировать существо. Огр немного замедлил шаг. Это означало, что хоть какую-то угрозу он почувствовал. Монстр замахнулся дубиной, которая была около полутора метров в длину. Для людей она бы показалась непомерно тяжелой, но огр дрался ей, не прилагая усилий.
Джиркус увернулся от удара, кувырком прокатившись по земле и оказавшись около огра. Удар топора пришелся тому в живот. Он хотел отскочить в сторону, но топор застрял в плоти великана. Секундное промедление - и удар дубиной пришелся по голове. Шлем не спас Джиркуса и тот рухнул. Огр, не обращая внимания на рану, выкинул дубину и налетел на упавшего. Он стал есть его живьем, отрывая куски плоти от тела. Тот кричал еще в течение полуминуты, пока был жив. Затем крик оборвался.