Подошла Илло.
– Ваши?
– Готов поклясться. Но их только три…
– Недостаточно, чтобы поднять фургон, – заметила она.
Я покачал головой, не отрывая взгляда от трех точек, которые с каждым мгновением становились все больше. Они бежали быстро, пригнув рогатые головы, словно шли по следу по запаху. Но невозможно не узнать самого крупного из них – Витол! За ним его подруга – Дру – и третий – самый младший, которого мы только в этом году впервые запрягли, сын Витола Водру.
С помощью гаров я смогу выполнить свой план. Но повернувшись к костру, уверенный, что они скоро окажутся рядом, я впервые вспомнил, что у Илло свой поиск. А я связан обещанием, данным ей отцом как хозяином пути. Груз, который мы должны были доставить на шахту, не проблема: я могу оставить коммуникатор, который будет подавать сигнал, и его найдут те, кто явится спасать погибающий груз. Другое дело – Илло. Теперь я должен принять на себя ответственность и благополучно доставить ее к месту назначения.
– А куда проводить тебя? – прямо спросил я. – У тебя есть карта или схема?
Она оглянулась через плечо, потому что стояла на коленях у костра, подбрасывая в него ветки, срубленные в глубине кустов, куда не добрался дождь.
– Долг хозяина пути? – Она поднесла руки к огню. – Нет, Барт с'Лорн, я не требую от тебя его исполнения. Его можно отменить по взаимному согласию.
– Я не согласен, – резко ответил я. – Теперь у нас есть гары, мы можем прихватить с собой достаточно припасов и доставить тебя туда, куда ты направляешься…
– Хорошо. В таком случае я иду в Мунго…
– Почему? Потому что знаешь, что я должен идти туда? Но это глупо. Я могу доставить тебя в любое владение…
– Владение? – прервала она. – Здесь на севере нет никаких владений или поселков, кроме шахт инопланетников – теперь нет.
– Но ты ведь сказала, что слышишь призыв, что в тебе нуждаются. Инопланетники?..
Она слегка улыбнулась.
– Неужели они станут пить мои снадобья, позволят мне руками изгонять их болезни? Они в это не верят. Да, меня призывают… но не такой посыльный, которого можно увидеть или услышать. Я ведь говорила тебе – я тронутая Тенью. Как и у твоего отца, во мне есть потребность узнать… понять то, что я не могу вспомнить. Мунго, как и Роща Вура, побывал во власти Тени. Может быть, там я и узнаю то, что хотела узнать на своей родине.
Мне это не понравилось. Но никто не может сказать целительнице «нет», если она утверждает, что слышит призыв. То, что она не смогла помочь отцу, не имеет отношения к ее мастерству, – существуют раны, которым не поможет никакое лечение. И, конечно, хорошо, что мне не нужно задерживаться, чтобы доставить ее. Но я не был удовлетворен, хотя не мог ничего возразить против ее участия в путешествии.
Гары добрались до лагеря, и тут я увидел то, чему был свидетелем лишь раз в жизни: животные под водительством Витола подошли к грубым саням, на которых в скафандре лежало тело отца, и немного постояли – Витол впереди, Дру справа от него, Водру слева. Вожак поднял массивную трехрогую голову и закричал. Это был не его обычный низкий рев, а скорее плач. Такой я слышал у гаров, только когда погибал кто-нибудь из них.
Трижды так прокричал гар, потом повернулся, остальные последовали за ним, и все они медленно и целеустремленно направились ко мне. Витол опустил голову, так что я смог прижать ладонь к гладкому месту между глазами. Так обычно поступают гары, когда признают, что добровольно подчиняются человеку.
Я знал гара почти десять лет своей жизни, но никогда раньше он так меня не приветствовал. Мы с отцом часто размышляли, насколько разумны гары. Думаю, теперь я получил доказательство, что они не просто животные, предназначенные для перевозки грузов, какими их считают инопланетники. Я заговорил с Витолом и двумя остальными гарами, назвал их по имени, говорил с ними вежливо, как с жителями какого-нибудь поселения, и поблагодарил за то, что они предлагают мне свою службу.
Ночью мы спали при свете ламп, но спали спокойней, потому что нас охраняли гары. Мне казалось, что я больше никогда не смогу уснуть, что меня постоянно будут мучить воспоминания о том, что я потерял навсегда. Но оказалось, что это совсем не так. Наверно, усталость победила сознание, потому что я сразу погрузился во тьму, которую не тревожили никакие сновидения.
Глава 5
Среди добра, спасенного во время крушения, оказались две вещи, которые я использовал наутро. Хотя груз, заказанный инопланетниками, я не могу доставить, теперь, силой обстоятельств став хозяином пути, я должен позаботиться о его сохранности. Поэтому на ближайшем холме я установил маяк. Рано или поздно груз начнут разыскивать, сигнал маяка зарегистрируют приборы флаера. В то же время никого другого этот сигнал не может привлечь.
В маяке я оставил ленту с рассказом о том, что с нами случилось, чтобы отца, даже мертвого, не могли обвинить в нечестности и в невыполнении контракта. Так требует кодекс чести странствующих, и я постарался все проделать правильно.
Все утро мы работали, разбирая то, что я извлек из фургона, отбирая только то, что необходимо в пути. Инструменты и инопланетные приборы я отложил в сторону: если они выйдут из строя на диких равнинах, станут бесполезным грузом. Например, нам не нужны коммуникаторы, потому что на севере некого призывать на помощь. И мы взяли с собой только то, что берет странствующий на самый крайний случай.
Продукты – твердые лепешки из высушенного и спрессованного мяса и зерна, очень калорийная пища. Я еще раз спустился к фургону, принес две канистры для воды. Они висели близко, и я смог до них дотянуться. Илло процедила быстро убывающую воду ручья сквозь ткань и заполнила обе канистры. Это был груз, который мы повесили на спину Дру.
Из одеял сделали тюки, уложили в них запасные заряды для станнеров, два танглера, несколько простых инструментов, таких, как тесак, которым я прорубал дорогу на склоне, веревку, тонкую, но такую прочную, что я ее с трудом резал ножом. Большие фонари мы решили не брать с собой, предпочли дополнительные заряды для карманных фонариков: того, что был на поясе отца, и моего собственного. Илло несла свой мешок, я – другой, в который уложил все, что могло пригодиться нам в поле. Еще два тюка понесет Водру, а Витол пойдет в упряжи, к которой я прикрепил сани с телом отца.
Когда солнце было уже высоко, мы торопливо поели и выступили. Единственное, что из взятого с собой можно было считать ненужным грузом, это ленты, которые отец надиктовал после посещения покинутых владений, а также прибор для их чтения. Я был уверен, что ничего подобного на Вуре нет, и если мы и сможем узнать что-нибудь о том, что находится перед нами, то только из этих лент.
Мы пересекли овраг. Я не смотрел на обломки нашего фургона. Как будто эта часть моей жизни закончилась и не нужно думать о потерях – кроме одной, самой большой, которую мы несем с собой.
Наша цель – далекая полоска Чащобы, уродливое пятно, протянувшееся вдоль всего горизонта. В кармане пояса у меня карта, начерченная отцом, и я знал все обозначения на ней так же хорошо, как линии на своей руке. Потому что я был с отцом, когда он наносил все эти обозначения. Перед тем как выступить, я показал карту Илло, и она указала на северо-запад, туда, где на карте пустота.
– Роща Вура находится там, – сказала она так убежденно, что я не усомнился в ее словах. – А где Мунго?
Насколько я знал, отец никогда не возвращался в этот забытый поселок после того, как забрал из него меня. Тем не менее он обозначил его особым знаком, красным, словно начерченным кровью. Я, со своим знанием равнины, полагал, что Мунго находится к востоку от того места, где мы перешли овраг. И он не так близко к Чащобе, как Роща Вура.
На широкой равнине мало что может служить ориентиром. Самый очевидный из таких ориентиров – Чащоба, ею заканчивается любой маршрут в этом направлении. Так что нам нужно только двигаться к ней, а потом слегка отклониться, и мы уткнемся в Мунго. Во всяком случае я на это надеялся.