Джордано сохранял в себе искру божества. Ощущение вечного в бренном, бога в человеке, мироздания в микрокосме.
Возможно, чувство это точнее называть совестью. В те времена предпочитали другие слова. Привычно пользовался ими и Джордано Бруно. Бог, дьявол, искупление, грех, благодать…
Люди произносят одинаковые слова. Но насколько различно понимают их!
Доминиканский монах Джордано Бруно понимал слова по-своему. И с усмешкой смотрел, как поклоняются верующие иконам и скульптурам — рукотворным созданиям, идолам. И не только смотрел, но и делал вид, будто сам в них верит.
Вот только не слишком хорошо удавалась ему роль святоши. Он осознал истину, запечатленную в священном писании: «Царство божие внутри вас». Он ощущал в себе отблески царства света, красоты и любви. И не мог предать поруганию сокровенное — веру в добро. Жизнь без этой веры безысходна, постыдна и бессмысленна. Ибо загасишь в себе искру божию — задохнешься в смраде и тлении; дымное темное царство сатаны воцарится внутри тебя.
Глава третья
Святая ослиность
Ковчег под предводительством осла —
Вот мир людей. Живите во Вселенной.
Земля — вертеп обмана, лжи и зла.
Живите красотою неизменной.
Есть ли что святее искренности? Она — голос души, а душа — самое святое для человека. Кроме бога, конечно. Но и он — дух, душа всемирная…
Примерно так думал Бруно. А потому часто позволял себе быть искренним. Поступать иначе — не значит ли губить душу?
Но порой искренность грозила гибелью.
Джордано вынес из своей кельи иконы святых угодников. Оставил только распятие.
По тем временам поступок этот не был из ряда вон выходящим. Еще раньше епископ Пьетро Верджерио боролся с идолопоклонством, призывая выбрасывать из храмов иконы и изваяния. Успех Реформации усилил это движение в разных странах. В Италии оно подавлялось. Верджерио был вынужден бежать от суда инквизиции и умер за год до того, как восемнадцатилетний Бруно мужественно выявил свои убеждения.
Тотчас на Джордано последовал донос.
Система слежек и кляуз была отработана в монастырях основательно.
Не успел настоятель монастыря уладить это дело, как на брата Джордано поступил новый донос. Час от часу не легче! Несдержанный брат встретил монаха, с благоговением читавшего «О семи радостях Богородицы», и сказал: «Не лучше ли штудировать творения отцов церкви, чем тратить время на подобные книги?»
Кощунственные слова были в точности переданы начальству. Но суровой кары не последовало. Учли молодость Джордано, успешное учение, великолепное знание священных текстов и пылкость характера. Однако оба доноса о еретических поступках Бруно были сохранены в архивах монастыря, их припомнили инквизиторы позже, во время суда над ним.
Стадная мудрость
Бес (или ангел?) сомнения не давал покоя брату Джордано. Его удивительная память сохраняла почти все, прочитанное однажды. Он не уставал укреплять ее мнемоническими приемами, почерпнутыми из различных сочинений.
Чего бы еще желать ему? Вызубри творения отцов церкви, комментаторов священного писания и Аристотеля — этого хватит, чтобы заслужить уважение богословов и философов, чтобы блистать на диспутах… В конце концов, можно и сомневаться в некоторых догматах. Но про себя, негласно или в узком кругу единомышленников. Так поступают многие.
Джордано несдержан. Не умеет, как другие, ловко носить маску показного благочестия. Чем дольше таит свои опасные взгляды, тем сильнее ненавидит ложь. А еще — лицемеров, присвоивших себе право изрекать истины, которые не выдерживают проверки логикой.
Ослы! Тупое самодовольное стадо!
Невежество они признают благом, если оно помогает слепо — а как еще может невежество? — верить во все, что они твердят.
Появились даже умники, восхваляющие неведение (а значит, невежество): оно, мол, сохраняет чистоту души и рассудка, помогает лучше воспринимать божественные истины.
Святая ослиность! Добровольное отстранение от великого дара человеку — разума.