Каковы же духовные опоры, на которых покоится эта вера? Чем определяется необходимость благородных поступков? Какая сила влечет автора к поискам Истины и борьбе за свои идеалы — борьбе рискованной, неравной, не сулящей наград?
О них Бруно решил написать в трактате, который намеревался назвать «Песнь песней». Однако первоначальный замысел пришлось изменить. Не следовало излишне дразнить фарисеев. Речь шла не о толкованиях библейской «Песни Песней». Напротив, великолепный гимн плотской любви (именно так, в отличие от церковников, толковал Бруно Песнь царя Соломона) не вызывает у автора трактата восторга. Он намерен воспеть «не вульгарные страсти, но героическую любовь». Так появилось новое и окончательное заглавие труда: «О героическом энтузиазме». По мнению Бруно, плотская любовь слишком часто превращает человека в животное. Не отвергая ее, он воспевает чувства, преображающие человека в бога.
Это произведение Бруно сложно по форме. Поэзия в нем соседствует с прозой, и не в виде вставок, как в других его сочинениях, а органично развивая, продолжая, дополняя прозаический текст. Оригинальны поэтические монологи-сонеты девяти аллегорических персонажей — сначала слепых, а затем прозревших.
Одна из главных идей произведения: «Божественное в нас находится благодаря силе преобразованного ума и воли»; возвышенная любовь пробуждает лучшее в человеке, «освещает, проясняет, раскрывает интеллект»; невозможно остановить движение свободной мысли, постоянно стремящейся за горизонт современного познания, к непознанному. Для тех, кто одухотворен любовью к Истине, «смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих!».
Учтем: Бруно не верил в личную жизнь после смерти, в бессмертие души. Он не ожидал посмертного воздаяния за мученическую смерть (именно поэтому его решимость умереть поражала современников). Он постиг разумом и ощущал всей душой свое единство с бесконечным мирозданием, свою причастность ко всему, что пережило и переживает человечество. Мысленно он преодолел пределы времени, отпущенные для личного существования, не сомневаясь в грядущем триумфе своих идей, испытывая высочайшую радость от сознания этого триумфа. Он верил в бессмертие разума и ощущал себя частью этой бессмертной субстанции.
По мнению известного советского философа А. X. Горфункеля, героический энтузиазм Джордано Бруно — это одновременно и высшая ступень познания природы, и высшая ступень человеческого совершенства… Божественность человека в философии Бруно следует понимать двояко. Он божествен, ибо божественна создавшая его природа, частью которой он является. В то же время божественным делает его порыв к знанию и высшему деянию, человек обожествляется в героическом восторге слияния с обожествленной природой. «Этика героического энтузиазма, столь неразрывно слитая с личностью и подвигом мыслителя, оказала влияние на выработку свободных от религий учений о нравственности».
Учение Бруно о добре и зле, о нравственных идеалах не было избавлено от религиозной основы. Не из-за ссылок на бога (хотя и олицетворенного, воплощенного в природе). Он в своих рассуждениях отчасти опирался на религиозный метод. Он именно верил в единство мира, героический энтузиазм, высшую радость познания. Он это пережил и осмыслил на собственном опыте. Но как доказать другим, что эти принципы жизни верны и прекрасны? И возможно ли тут доказательство? Даже если оно возможно, люди вольны поступать как им заблагорассудится. Как повлиять на их поступки?
Для науки главное — добыть и сопоставить факты, сделать на их основе верные умозаключения, доказать их правильность. Для нравственности тоже имеют значение факты, рассуждения и доказательства. Но более, пожалуй, в смысле литературном, чем в научном. Нравственность — в поступках. Тут важно побудить человека к одним действиям и отстранить от других.
Наука организует мысли человека, нравственность — поведение. Еще Будда вполне логично доказал, что, отвечая злом на зло, мы увеличиваем количество зла в мире. Это, можно сказать, простейшая и верная формула, сводимая в арифметическую истину: 1 + 1 > 1. Однако признание этой истины верующими буддистами или христианами вряд ли существенно уменьшило количество злодеяний в мире. Поступками людей управляют чувства, страсти, иллюзии в большей степени, чем доводы рассудка.