Папа становился и духовным, и государственным владыкой. В его личной жизни слишком большое место уделялось «суетным» заботам и развлечениям. Во дворцах его вели светские беседы, любовались античными шедеврами: Аполлоном Бельведерским, Лаокооном. О покровителе искусств папе Льве X один иностранный посол отозвался так: «Он учен, друг ученых и, хотя религиозен, любит и пожить». А кардинал Биббиена, автор непристойных комедий и любитель утонченных наслаждений, так писал Джулиано Медичи, собиравшемуся приехать в Рим: «Слава богу, у нас здесь нет ни в чем недостатка, кроме придворных дам».
Папы превратились в подобие «земных» государей. Они активно плели сети политических интриг, добивались упрочения своей власти.
Однако имперские притязания пап оказались роковыми.
В мае 1527 года войска германского императора с боем ворвались в Рим и подвергли его жестокому разграблению. Настал период острого кризиса католичества. Произошел резкий раскол западного христианства. Появились реформаторы — протестанты, противники папства.
По мнению Ф. Энгельса, Реформация была первой решительной битвой в борьбе зарождающейся европейской буржуазии против феодализма. «Это была величайшая из революций, какие до тех пережила земля, — писал Энгельс. — И естествознание, развивавшееся в атмосфере этой революции… шло рука об руку с пробуждающейся новой философией великих итальянцев, посылая своих мучеников на костры и в темницы. Характерно, что протестанты соперничали с католиками в преследовании их. Первые сожгли Сервета, вторые сожгли Джордано Бруно. Это было время, нуждавшееся в гигантах и породившее гигантов, гигантов учености, духа и характера».
Католическая церковь в средневековье добилась власти над миллионами жителей Западной и Центральной Европы. Не только проповедями и добрыми деяниями, посулами райских чертогов (за чертой жизни), но и угрозами наказаний, жестокими репрессиями, железной организацией, огромной численностью монахов и священников и немалыми богатствами.
Согласно преданиям Нового завета, Иисус Христос презирал богатство, изгонял торгашей из храма, был исполнен доброты, смирения, бескорыстия. Католическое духовенство, на словах восхваляя Христа и присоединяясь к нему и его учению, на деле исповедовало совершенно иные принципы.
Власть и выгода, роскошь и разврат. Такие устремления были у большинства высших католических чинов. Оставаясь правителями церковной области, папы римские участвовали в распрях государей и феодалов.
Вместо центра благочестия, благодати, нравственности папский двор представлял собой нечто прямо противоположное. По свидетельству проницательного Макиавелли: «Мы, итальянцы, более других антирелигиозны и безнравственны, потому что римский двор, церковь со своими служителями дают самый дурной пример. Чем какой-нибудь народ ближе к Риму, к главе нашей религии, тем меньше в нем веры». Утрачивая веру, верующие преображались в лицемеров.
На высших ступенях католичества господствовали коррупция, злоупотребления властью и финансами церкви.
Когда кардинала Родриго Борджиа провозгласили папой, он тотчас назначил кардиналом брата своей подруги Юлии Феронезе и своего юного незаконного сына Чезаре (официально католическое духовенство считалось безбрачным). Чезаре прославился своей жестокостью и авантюризмом: достигнув совершеннолетия, отказался от кардинальской мантии, женился на принцессе Наварры, убийствами и завоеваниями расширил свои владения и преумножил богатства. Ему завидовали, его восхваляли.
Неимоверно размножилось племя Нищенствующих монахов. Оно объедало народы и без того не особенно богатые. Некогда первые христиане считали труд богоугодным делом. Апостол Павел даже провозгласил: не работающий да не ест! И вот со временем католические монахи нищенствующих орденов — как бы далекие преемники первоапостольных христиан — полностью извратили первоначальную идею, становясь бездельниками. Об этом неплохо было сказано в «Книге, полной пантагрюэлизма» в 1534 году «извлекателем квинтэссенции» Назье, а точнее Франсуа Рабле, словами Гаргантюа:
«— Обезьяна не сторожит дома, как собака; не тащит плуга, как вол; не дает шерсти и молока, как овца; не возит тяжестей, как лошадь. Ее дело — везде гадить и все портить, а поэтому она получает от всех насмешки и пинки. Полное сходство с монахом (я говорю о монахах-тунеядцах), который не работает, подобно крестьянину, не охраняет страны, подобно воину, не лечит больного, подобно врачу, не проповедует и не учит народ, подобно доброму евангелическому богослову или педагогу, не доставляет удобных и необходимых для государства предметов, подобно купцу…