Мелькнула когтистая рука, схватившая клинок, остановив удар. По клинку потекла кровь, заливая латную перчатку Калара, но молодой рыцарь, как ни пытался, не мог вырвать оружие из железной хватки когтей чудовища. Со злобным рычанием оно подняло свою могучую ногу и с силой пнуло Калара в грудь, заставив его отлететь назад.
Лежа на земле, рыцарь увидел, что вождь зверолюдов по-прежнему держит его меч за клинок, и принюхивается, наклонив голову, словно кровь, текущая по лезвию, заинтересовала его.
Гренголэ еще раз попытался подняться, и снова рухнул на землю.
Будто очнувшись от оцепенения, вождь зверолюдов вдруг бросился к коню и вогнал клинок в шею Гренголэ. Калар закричал, увидев, как его меч по самую рукоять вонзился в тело коня. Из смертельной раны хлынул поток крови. Конь, которого Калар выращивал с возраста жеребенка, забился в агонии, из его рта полилась кровавая пена.
Калар заплакал, ему было невыносимо видеть, что его верный скакун так страдает. Потом Гренголэ затих, лежа в луже горячей крови.
Оскалившись в жуткой усмешке, повелитель зверолюдов повернулся к Калару. Когда рыцарь попытался подняться, новый удар швырнул его на землю. С жутким шипением чудовище склонилось над Каларом, наступив копытом ему на грудь, и откинув голову рыцаря назад, чтобы открыть горло. В руке вождя зверолюдов сверкнул кинжал из почерневшего металла, покрытый колдовскими рунами и символами.
Вдруг шипение, исходившее из пасти чудовища прекратилось, и оно склонило свою морду к лицу Калара. Дыхание ужасного существа было горячим и зловонным. Оно обнюхивало Калара, словно пробуя на вкус его запах. Калар, испытывая тошноту, пытался вырваться, но не мог освободиться из железной хватки отвратительной твари.
Чудовище придвинулось еще ближе. Калар тщетно пытался вырваться, отвращение и ужас охватили его. Монстр начал облизывать его лицо от виска до подбородка. Кожа горела там, где горячий мокрый язык коснулся его лица, и Калар закричал. Он увидел, как глаза чудовища расширились.
Калар снова закричал, когда внезапная боль вонзилась в его разум, подобно раскаленному ножу — словно извивающиеся щупальца искали что-то в его голове. Казалось, будто черви вгрызаются в его мозг, и Калар завопил от мучительной боли, содрогаясь в конвульсиях, но не в силах освободиться.
Образы, воспоминания и эмоции замелькали в его разуме: прекрасное лицо Элизабет, прикосновение ее губ, и чувство любви, которое он испытывал к ней; внезапное возвращение Анары в его жизнь, и потрясение от тех перемен, которые произошли с его сестрой за эти годы, пока они были разлучены. Он снова увидел поединок между Гюнтером и Ганелоном, и снова ощутил стыд и чувство вины от того, что Гюнтер был ранен из-за него. Снова увидел, как вместе с Бертелисом подъезжает к лагерю беглых крестьян на опушке леса в Бастони, казалось, вечность назад…
Миллионы образов безумным вихрем проносились в его разуме — все, что он когда-либо ощущал и испытывал. Калар кричал от страшной мучительной боли.
Он снова увидел сражение с зеленокожими, и ощутил прилив адреналина от своего первого боя. Он увидел Анару ребенком, и те испуганные взгляды, которые бросали на нее слуги. Увидел он и себя в детстве, после того, как умерла его мать, и как он плакал, потому что думал, что отец ненавидит его. Отец…
Терзающие щупальца вонзились глубже, и Калар ощутил, как ярость и возбуждение чудовища растет. Образы умирающего лорда Гарамона всплыли в разуме ошеломляющей чередой: воспоминания об их родовом замке в Бастони смешались с обрывками еще более старых — счастливых — воспоминаний, как его отец смеялся, держась за руки с его матерью, и качая маленького Калара на колене.
Калар ощутил торжество предводителя зверолюдов, и на долю секунды увидел воспоминания, которые принадлежали не ему.
Он увидел кровь… так много крови… и лица, искаженные ужасом. Он чувствовал боль, и страх, и отчаяние… и ненависть. Он чувствовал такую ненависть, которой никогда не испытывал раньше, и всепоглощающую жажду мести, жажду крови, смерти… и освобождения. Он увидел оскаленные морды демонов, вцеплявшихся в его душу огненными когтями, их глаза, наполненные обещаниями могущества… и вечного проклятия.
Он смотрел глазами Дара, яростно сражавшегося с другими зверолюдами в бескрайних чащах темных лесов. Он чувствовал его упоение победой, когда Дар стоял над окровавленными трупами соперников, которых он разорвал голыми руками, чувствовал сладкий, горячий вкус крови на губах. Он видел страх других зверолюдов, с рычанием пятившихся от Дара. Он наслаждался чувством господства над ними, заставляя их подчиняться его воле.
Он слышал пронзительный животный крик боли. Он надеялся, что умрет, молился о смерти, чтобы эта пытка прекратилась. Вдруг щупальца, терзавшие его разум, исчезли с ошеломляющей внезапностью, оставив его измученным, из его носа и ушей текла кровь, и Калар понял, что крик страдающего животного исходил из его собственных уст.
Чудовище, стоявшее над ним, запрокинуло свою страшную голову к небесам и издало торжествующий рев. Калар погрузился во тьму…
Реол всадил топор в шею гиганта, пытавшегося подняться с земли, и поток крови хлынул из смертельной раны. Рыцарь Грааля шагнул назад, оставив оружие вонзившимся глубоко в плоть чудовищной твари, и истекая кровью из десятка ран. В это мгновение Реол услышал оглушительный рев вождя зверолюдов, разнесшийся по полю боя. Это был торжествующий крик победы, и сердце Реола замерло.
ГЛАВА 18
Когда Калар очнулся, было светло. В голове стучало, и он сморщился от боли. Где-то рядом слышались встревоженные голоса.
Калар перевернулся на бок, и его стошнило. От этого боль в голове, казалось, стала лишь сильнее, словно между глаз его кололи раскаленные иглы. Его снова стошнило, все тело Калара содрогнулось в конвульсиях мучительной рвоты.
Когда наконец тошнота прекратилась, Калар, совершенно измученный, лег на спину, все его тело было охвачено болью. Он увидел над головой холщовую ткань палатки, и почувствовал чью-то руку на своем плече.
Воспоминания о вожде зверолюдов вдруг снова вернулись, и Калар вскрикнул, попытавшись вскочить, но чьи-то руки толкнули его обратно на койку. Перед глазами замелькали яркие точки, и на него нахлынул приступ головокружения.
— … все. Это все… — услышал он, узнав голос Бертелиса.
— … черные щупальца в голове… рвут, ищут… Гренголэ… — простонал Калар, содрогнувшись от ужасных воспоминаний.
— … бредит, — сказал другой голос, которого Калар не узнал.
После этого все снова начало меркнуть, и Калар провалился в мучительное забытье. Он видел оскаленные лица демонов, кровь и темный лес над головой. Он увидел спину рыцаря, уезжавшего прочь, покидавшего его, и почувствовал укол страха, когда из тьмы леса вокруг начали появляться… существа.
Он закричал во сне, конвульсивно содрогаясь под мокрыми от пота простынями.
— Он выздоровеет? — прошептал Бертелис, с тревогой глядя на брата.
Пожилой лекарь устало вздохнул.
— Я не знаю. Его телесные раны не тяжелы, и хорошо заживают. Но, похоже, колдовство врага повредило его разум, — лекарь пожал плечами. — Такие вещи непредсказуемы. Сожалею, но я в точности не могу сказать, что случилось с вашим братом. Может быть, после отдыха он придет в себя. А сейчас, простите, я должен заняться другими ранеными.
Бертелис тупо кивнул, и лекарь, устало шаркая, ушел. Повсюду слышались крики раненых и умирающих. Сотни людей лежали под навесами на соломе и на одеялах, и с каждой минутой раненых приносили все больше. Лекарь, наверное, не знал отдыха с тех пор, как начался бой.
Он слышал, как люди вокруг стонут от боли, и морщился от воплей, которые издавали жертвы страшных ампутаций. Подняв мех с вином, Бертелис сделал еще один большой глоток.