Но внимательность, как обнаружил Нарск, не была даром, которым "Повелитель Дайман, Создатель всего сущего" счел нужным одарить своих часовых. Как и везде, адепты необычного Лорда окружили угрожающе выглядящих персонажей и начали их переодевать. На свете не было такого крутого громилы, чтобы он не выглядел глупо, когда его пристегнут к позолоченным доспехам и завернут в бордовую юбку. Один бедный Гаморреанец-его приземистое, неуклюжее зеленое тело особенно не вязалось с его нарядами-на другом конце города выглядел так, словно готов был заплакать.
Поэтому, хотя Нарск приносил свой игольник и дополнительные патроны в каждую поездку в исследовательский центр, он никогда не нуждался в них. Марк VI довел его до двери, но часовые фактически открыли ее для него, впустив внутрь, когда сами вошли. "Когда твоя работа состоит в том, чтобы убедиться, что ничего не происходит, - однажды услышал он, - ты начинаешь видеть, что ничего не происходит, даже когда что-то происходит.- К настоящему моменту, когда Нарск совершил свой тринадцатый и последний визит внутрь, он уже верил в это. Многие секреты "Черного Клыка" -официально это был Дайманатский динамический испытательный комплекс (Даркнелл) - уютно покоились в памяти датапада в его сумке.
Лорд Одион будет доволен.
Нарск знал, что это не всегда хорошо: старший брат Даймана получал большую часть острых ощущений от смерти и разрушения. Вся эта жалкая война отдавала психологическим исследованием. Дайман был избалованным ребенком, который думал, что он единственный человек во Вселенной, который имеет значение; Одион был ревнивым братом, реагирующим на его потерю уникальности, разгромив манеж. Если Дайман думал, что он создал все, то Одион верил, что его предназначение-уничтожить все. Половина адептов Одиона была частью культа смерти, порхающего вокруг его злого света в надежде заработать на его службе. Раллтиирские светящиеся клещи были менее склонны к самоубийству.
К счастью, Норску не пришлось перенимать их обычаи, чтобы выполнять свои задания. Во всяком случае, их было не так уж много.
Добравшись до стыка вентиляционной системы, Нарск почувствовал, как все здание вокруг него захрипело. Холодный воздух, пыхтя, проносился мимо, охлаждая помещение для сегодняшнего большого испытания. Марк VI ответил, соответствуя окружающей температуре, но каким-то образом удерживая иней от накопления на поверхности скафандра. Республиканские дизайнеры были хороши, подумал Нарск. Очень жаль, что они не могут сражаться. Или не будут.
Перерезав кабель, Нарск осторожно опустился на крышку вентиляционного отверстия. Главный испытательный центр внизу был единственной важной комнатой, в которую он не вошел, хотя бы потому, что его добыча еще не была перемещена сюда. Но он был там, его металлическая громада едва виднелась сквозь ледяные перекладины у его ног.
Конвергенция.
Во время конфликта Даймана с Одионом большие капитальные корабли, которые когда-то доминировали в битвах Ситхов с Республикой, были в значительной степени выведены из игры. Ни один из них не имел ясного представления о том, сколько больших кораблей было у его брата, и хотя Одион с радостью воспользовался бы своим шансом в огромном сражении, Дайман не желал подчиняться. Результатом была серия ударов и контрударов, где выигрышным фактором было не столько количество огневой мощи, сколько способность быстро проецировать различные виды силы. Поле битвы постоянно менялось.
Тактическая штурмовая машина конвергенции отбросила тысячи лет военной науки в пользу идеи Даймана о настоящем моменте: один-корабль-подходит-всем. Как и костюм-невидимка Нарска, конвергенция была предназначена для всего. В два раза больше истребителя, корабль служил небольшим десантным транспортом, способным доставить восемь-десять воинов через гиперпространство. Он также щеголял системами вооружения, позволяющими ему играть роль истребителя или бомбардировщика В зависимости от ситуации. Дайман предвидел время, когда миллионы кораблей приведут его на законное место, где он будет править галактикой.
Тем временем инженеры Даймана предвидели лишь бесконечный кошмар. И их предсказание, сказанное только им самим, до сих пор было ближе всего к реальности. Заглянув вниз, в зал, Нарск понял почему. На колоссальном испытательном рычаге было установлено самое уродливое приспособление, которое он когда-либо видел. Конвергенция была стотонным выражением настроений одного человека, изменчивого и противоречивого.