остро отточенным лезвием полетел в голову Канболета. Молодой Тузаров легко
увернулся и послал своего коня вперед. Хагур успел лишь до половины вытащить
саблю из ножен: в воздухе просвистела старая кольчуга и со страшной силой хле-
стнула Бабукова по лицу. Полуослепший от крови, залившей глаза, со сломанным
носом и разбитыми губами, он повалился на шею лошади. Второй раз Канболет
хлестнул уже лошадь, но прежде чем она понесла почти бесчувственного седока,
ловко сорвал притороченный к седлу полотняный мешок с панцирем. Идар, воин,
убеленный сединами, чуть замешкался, с удивлением наблюдая за действиями
столь неожиданного наступательного оружия, как ржавая кольчуга, и тут же был
наказан: Нартшу вихрем пронесся мимо него, захлестнул по пути арканом и сбро-
сил на землю.
Свита Бабукова злобно завопила и всей гурьбой, мешая друг другу, кину-
лась на Канболета. А он вертелся среди врагов волчком, размахивая все той же
кольчугой и подставляя под удары сабель мешок с панцирем: сталь гулко звенела,
лошади возбужденно ржали, Канболет громко смеялся, увлеченный азартом боя.
Нартшу попался сильный соперник: с трудом удавалось отражать удары его клин-
ка. Не помогала и хитрость, которая часто выручала Нартшу в подобных случаях.
Бабуковец угадывал все обманные движения и ложные выпады, а ведь надо было
как можно скорее от него отделаться, от этого верзилы вислоусого, и прийти на
помощь Канболету. Нартшу забыл в пылу схватки о Шужее и еще двух парнях. Ах,
как вовремя они выскочили! Ах, как приятно звучит голосочек Шужея — совсем,
как у медведя, которого некстати разбудили:
— Э-ге-гей! Оставьте и на нашу долю! Сами всех не перебейте!
— А Канболет, глядите, еще с чьей-то морды содрал кожу! Нартшу на всю
жизнь это запомнит! Ну, а ты, вислоусый, на-ка, получай! Плечо разрублено до
кости — не скоро возьмешь оружие в длинные свои руки. Может, и голову заодно
снести? Ладно, живи!..
Канболет неожиданно поднял коня на дыбы, развернул его назад и столк-
нулся лицом к лицу с молоденьким безусым парнишкой, который уже отвел руку
для удара саблей сплеча.
— Придется мальчику щеголять с хорошей шишкой на темени, — сказал
Канболет, уворачиваясь от клинка и в то же мгновение опуская мешок с панцирем
на голову юнца. Парнишка сник, выронил саблю и медленно вывалился из седла.
И снова Канболет круто развернул коня, но работы для него уже не было: этот
ужасный Шужей с Нартшу и еще двумя тузаровскими людьми опрокинули одного
бабуковца вместе с лошадью, другого «ошеломили» ударом алебарды по его тол-
стому шишаку, а третий сам концом сабли нечаянно зацепил по шее последнего
нераненного товарища — грузного мужчины с черной бородой — и в отчаянии
бросил оружие.
— Мне нравится, что никто не убит, — сказал Канболет.
Узкие хитрые глаза Нартшу весело блеснули при этих словах.
— Если в следующий раз наш молодой Тузаров будет сражаться не мешком,
а женским платочком, то, пожалуй, он никого и не ранит.
— Хватит болтать! — рявкнул Шужей. — Надо собирать оружие.
Нартшу подошел с сидящему на земле Идару и снял с него аркан, а заодно и
кинжал, и саблю, и зерцало — маленький нагрудный щит. Старый воин молчал,
мрачно насупив брови. Шужей вертел в руках шишак, давший трещину от удара
его алебарды, и тяжко вздыхал:
— Испорчен. Жалко. А ведь как раз на мою голову. У этого вот... кто его но-
сил... такая же хорошая большая голова, как у меня.
Обладатель «большой хорошей головы» сам снял с себя оборонительные
доспехи и начал помогать раненым. К нему присоединился и единственный сча-
стливчик, который вышел из драки без единой царапины. Вислоусому и длинно-
рукому верзиле перевязывали плечо, чернобородому — шею, а тому джигиту, ко-
торого Канболет хлестнул кольчугой, обтирали лицо и прикладывали к коже мяг-
кие тряпочки, смазанные медом.
— А где же Хагур? — спросил Тузаров и посмотрел вокруг. — Я должен вер-
нуть хозяину его вещь.
— А вон там, на склоне холма, на зеленой травке, — откликнулся Нартшу. —
Лежит, отдыхает...
Канболет увидел стоящую вдалеке лошадь, рядом с ней — и правда — лежал
на земле Бабуков. Канболет поехал к нему.
Спешившись, он присел на корточки у головы уорка. Сплошная рана... Кан-
болет вынул из-за отворота черкески кусок ткани и стал осторожно вытирать
кровь. Порезов и ссадин было очень много, но все — неглубокие. Губы в трещинах,
носовой хрящ сломан, а вообще — ничего страшного. Главное, глаза целы.
— А? Что? Как?
— Как? — переспросил Канболет. — А так. Подтелок забодал твоих быков.
Только не беспокойся. С тобой был сын, что ли? Все живы.
— Почему? Вас только двое было?
— Нет, пятеро. Срамота…
— Ничего. Твои люди сражались хорошо. Почти все ранены.
Бабуков оттолкнул руку Канболета и приподнялся на локте. Увидел, как к
нему бежит, задыхаясь, сын.
— Кольчугу свою забери, — сказал Тузаров. — Хочешь, помогу тебе надеть?
— Прочь! — прохрипел Хагур. — Довольно с меня позора!
— Шлем свой ты где-то обронил, а твой бердыш и коня мы забираем на па-
мять.
— Замолчи, именем Зекуатхи (бог плодов и дороги) тебя заклинаю! Лучше
убей!
— Оставайся с миром, Бабуков. Да будет аллах к тебе милостив.
Канболет вскочил, не касаясь стремян, на коня, подхватил поводья хагуров-
ской лошади и поскакал к своим друзьям. Те уже были готовы двинуться в путь.
Нартшу, сверкая белозубой улыбкой, крикнул на прощанье:
— Не обижайтесь, доблестные бабуковцы! Оставшийся путь до селения пши
Алигоко вам придется проделать пешком. Но для вас это будет нетрудно: вы пой-
дете налегке, не обремененные тежестью оружия!
Только вернувшись домой, Канболет увидел наконец знаменитый панцирь.
Сын отдал отцу мешок, порезанный в нескольких местах лезвиями ударявших по
нему сабель, и коротко отчитался:
— Мы все целы. У них раненые есть. Пригнали восемь лошадей.
Тузаров кивнул головой и стал развязывать мешок. Канболет вдруг расте-
рялся на мгновение, побледнел: а вдруг отец скажет, что не стоило рисковать из-
за такого сомнительного приобретения...
Грубая ткань скользнула на пол. В свете факела и пламени очага голубова-
тым сиянием блеснула благородная сталь и засверкал рельефными выпуклостями
золотой львиный лик.
Теперь отец побледнел, а щеки сына вспыхнули жгучим румянцем.
Глаза старшего Тузарова задержались на двух строчках старинной надписи:
каждая строка — длиной с рукоять кинжала. Каральби вздохнул:
— Надо обязательно найти человека, который прочтет нам эти святые сло-
ва, начертанные в самой Мекке... А пока я все-таки съезжу к Хатажукову Кургоко...
ХАБАР ПЯТЫЙ,
доказывающий справедливость того изречения,
что волк жеребенка режет — на тавро не смотрит
Алигоко Шогенуков, словно разъяренный зверь, упустивший добычу, ме-
тался по своему просторному, богато украшенному хачешу:
— Беспомощные бараны! Дали себя остричь! Дали обломать себе рога!! Ту-
заровский мальчишка, чтоб ему захлебнуться собственными соплями, увез пан-
цирь!
Пристыженные стояли у дверей Идар и Хагур. Бабуков, с еще не засохшими
ссадинами на лице, с пустыми, ничего не выражающими глазами, покусывал из-
раненные губы, и капельки крови текли по его подбородку. «Он этого так не оста-
вит, алчный пши, — думал Хагур. — Еще много крови прольется из-за мысырского
панциря...»
«Пусть побеснуется, — думал Идар. — Он ведь не Шибла (бог грома и мол-