«Полиция Санта-Моники выпустила сегодня официальное заявление относительно того, что шестнадцатилетний член уличной банды из южного Лос-Анджелеса арестован и препровожден в место заключения за убийство Дениз Бэббит. Подросток, чье имя не может быть обнародовано согласно закону о возрасте преступника, пребывает в данный момент в месте временного содержания несовершеннолетних в Силмаре.
Представитель сил правопорядка сообщил, что детективов вывели на след подозреваемого отпечатки пальцев, найденные в машине жертвы, после того как ее тело обнаружили в багажнике в субботу утром. Подозреваемый был задержан в квартале Родиа-Гарденс в Уоттсе, где, как считается, имели место похищение и убийство упомянутой выше Дениз Бэббит.
Подозреваемому предъявлены обвинения в убийстве, похищении, изнасиловании и грабеже. В своем признательном заявлении подозреваемый сообщил, что оставил машину с трупом в багажнике на пляже рядом с парковочной площадкой в Санта-Монике, чтобы отвести подозрения от обитателей Уоттса.
Полиции Санта-Моники выражает благодарность полицейскому управлению Лос-Анджелеса за содействие в поимке подозреваемого и препровождении его в место заключения».
Вообще-то пресс-релиз нельзя было назвать неточным, ибо многие приведенные в нем факты отвечали действительности, но я, глядя на него глазами умудренного знанием и опытом журналиста и читая между строк, хорошо видел, как наряду с установленными фактами в текст внедрялась ложная информация. В частности, о том, что преступник якобы признался в совершенном убийстве, чего на самом деле и близко не было. Адвокат Уинслоу сказал правду: это так называемое признание не стоило и гроша, и у него имелись хорошие шансы выиграть процесс.
Бытует мнение, что посредством журналистского расследования можно ниспровергнуть даже президента, но это нечто вроде журналистской Чаши Грааля, в реальности же добиться освобождения несправедливо обвиненного в преступлении обычного человека ничуть не менее почетно и важно. И плевать, что со мной и Сони Лестером в квартале Родиа-Гарденс обошлись, скажем так, не слишком любезно: оправдание невинного подростка в глазах широкой публики окупает все моральные издержки такого рода. Тем более что Алонзо Уинслоу, который, кстати сказать, официально не признан пока виновным ни по одному из предъявленных ему обвинений, уже фактически осужден и назван преступником и убийцей средствами массовой информации.
Между прочим, я сам принимал косвенное участие в этом своеобразном суде Линча и теперь осознал, что в моих силах все исправить и сделать в своей жизни нечто по-настоящему хорошее и праведное. А именно вытащить парня из тюрьмы.
Тут мне в голову пришла одна любопытная мысль, и я оглядел свой стол в поисках собранных Анджелой материалов о найденных в багажнике трупах. Потом, правда, вспомнил, что выбросил их, вскочил со стула, выбежал из новостного зала, торопливо спустился по лестнице в кафетерий и направился к мусорному баку, куда швырнул распечатки Анджелы. Оставшись в кафетерии после ее ухода, я небрежно пролистал бумаги, после чего отверг их, будучи уверенным, что старые истории о найденных в багажнике трупах не могут иметь никакой связи с делом шестнадцатилетнего подростка, обвиненного в убийстве стриптизерши.
Теперь, однако, я не был столь безоговорочно уверен в этом. Мне вспомнились некоторые детали репортажа из Лас-Вегаса, которые в свете выводов, сделанных мной после чтения «признания» Алонзо Уинслоу, уже не казались слишком абстрактными и удаленными от нынешних событий.
Мусорный бак, куда я отправил бумаги Анджелы, представлял собой большой стандартный металлический ящик с крышкой, сняв которую, я понял, что мне здорово повезло: распечатки лежали поверх неприятного содержимого бака и нисколько не пострадали от остатков кофе, соусов и прочих жидких отходов.
Неожиданно меня осенило, что я мог просто включить поисковик «Гугл» и получить из Интернета все те сведения, которые добыла Анджела, без унизительного копания в мусорном баке. Однако бумаги теперь находились у меня прямо перед носом, а стало быть, тратить время на рысканье по Интернету не приходилось. Я вытащил распечатки из помойки и отнес на ближайший стол, чтобы еще раз просмотреть их.
— Эй!
Я поднял голову и увидел перед собой чрезвычайно полную женщину с забранными в сетку волосами. Уперев пухлые руки в необъятную талию, она с подозрительным и даже, пожалуй, воинственным видом гипнотизировала меня взглядом.