- Помоги, святой старец! Не могу я на душегубство глаза закрывать!
Налил отец Серафим ему стопочку. Сам пригубил. Да и выпроводил, благословя.
А сам нашел глазами икону Левого Крайнего Защитника Всех Обездоленных и громко так сказал:
- Что ж Ты так, Твою Мать?
Еще день и ночь безудержно молился отец Серафим.
А утром приехал к нему посыльный от мэра, привез послание. Желал мэр, по примеру просвещенной Европы и прочих передовых стран с окраинами, однополые браки разрешить. Да не просто так, а по всем правилам - с венчанием в его, отца Серафима, церкви. И чтобы батюшка из своих ручек благословение брачующимся давать изволил. А буде отец Серафим заартачится, на его место уже и другого священника присмотрели. По-прогрессивнее.
- Не дождетесь, - рявкнул батюшка, прочитав, - Так мэру и передайте.
Посыльный же ни капли не оробев, высморкался, об его рясу руку вытер и сказал с ухмылкой:
- Ты, поп, на митрополита надежду не имей. С ним уже все обговорено.
- Пошел вон, холуй, - только и вымолвил батюшка. А как посыльный уехал, вытащил из погреба литровую бутыль самогона, снял с иконостаса лик Спаса Во Хмелю и надолго уединился с ним в своей келье.
Если бы кто из прихожан на следующее утро увидел отца Серафима, то врядли бы его узнал. Опухшее лицо, темные мешки под красными, как у кролика, глазами, а главное - абсолютно гладкий подбородок. Побрился бесогон наш. И это еще не все - сменил батюшка рясу на поношенный костюм, оседлал велосипед да и поехал в город. Там он отыскал ломбард, где заложил золотые уклады с икон и нательный крест. На вырученные деньги купил он здоровенную бочку на колесах, наподобие тех, что в старину воду возили для пожарных и иных каких надобностей. Прикупил так же на рынке резвую лошаденку со сбруей, запряг ее в водовозку и поехал в село Тиверезовку. Там разыскал мужика по имени Евлампий и купил у него чудо-аппарат, да припасы для него. Загрузил все на свою повозку и вернулся в свою церковь. Занес все внутрь, заперся изнутри и неделю до него никто не мог достучаться. Ходоки, искавшие с отцом Серафимом встречи, рассказывали, что слышны из церкви шипенье, да бульканье, да еще, вроде капает да журчит там что-то. И запах такой благостный оттуда тянется. Прям неземной. Сивушный.
Через неделю распахнулись двери церковные и стал отец Серафим выносить к повозке разные емкости, да в бочку содержимое выливать. Долго ли коротко, а наполнил батюшка полную бочку. После чего снова двери запер, перекрестился в последний раз, да и поджег храм Божий.
Не все, видать, вынес бывший поп. Потому как, не успел он и ста метров отъехать, как внутри церкви что-то бухнуло, и пожар такой в небо полыхнул, что аж спине Серафима Алексеева жарко стало. Не стал бесогон наш оборачиваться, а лишь лошадку направил к дороге, что вела ее обратно в город. Только недалеко он уехал.
Стоит на дороге олигарх, Велиалом одержимый, лыбится.
- Ты что это, - говорит, - горелым так тянет, да и зарево над лесом в полнеба? Неужто пожар в твоем хозяйстве приключился?
Смолчал Серафим, только глаза потупил.
А Велиал не отстает:
- Ты, я вижу, никак в расстриги подался? Давно пора. Хоть на человека стал похож.
И снова не было ему ответа.
Повел бесноватый носом и еще шире заскалился:
- А в бочке чего везешь? Самогон? Никак на продажу?
Сидит Алексеев, в глаза врагу своему не смотрит.
- Так не выйдет у тебя ничего. На торговлю спиртным лицензия нужна. А тебе ее вовек не добыть. А хочешь, я у тебя всю бочку куплю? У меня как раз новоселье. Народ собрался вискарем да текилой балованный. Твоя экзотика на ура пойдет. Хорош хоть самогон-то?
- Заборист, - только и пробормотал Серафим, да и направил лошаденку к имению бесовскому.
Подъезжает к домине, а там народу... Да не абы какого. И мэр, и начальник районной милиции, и заведующий городским здравотделом. Да что они! Сам губернатор с супругой прибыть изволили. А поодаль столичные гости тусуются. Все сплошь олигархи да депутаты. Присмотришься - в толпе нет-нет, да и мелькнет рожа, по телевизору виденная.
И все, как один, бесноватые.
Только бывший поп подъехал, как все к нему повернулись, принюхались и заорали восторженно:
- Первач!
И в очередь, в очередь выстраиваются. По ранжиру, разумеется, не стихийно.
Тут же слуги с кубками пол-литровыми пристроились.
Налили первый. Губернатору поднесли. Но глянул тот на священника с подозрением и не стал пока пить.
- Отведай, - говорит Серафиму, - Ты из моего кубка.
Засмеялся тут Велиал:
- А чего ты боишься? Что потравит нас дед? Так это он шкурки наши попортит. Нам-то что? У меня желающих тело свое в аренду сдать знаешь сколько? Запись на будущий год! Так что пей смело. Заодно и продегустируешь.