Но всё-таки она помедлила перед тем, как выскочить в коридор. Потому что он сейчас мог быть там. Но стоять и ждать?.. Яна простонала и вышла в коридор. В какой стороне выход? Налево. Нет, направо. Тьфу ты, конечно, налево, ведь оттуда она пришла. Яна пригнулась и, прижимаясь к стене, побежала по коридору. Людей было много. Она наталкивалась на медсестер в белых халатах и на других людей, слышала возмущённые выкрики, но не останавливалась.
Мысли прыгали в голове. Свет ламп казался ослепительно ярким. Ну когда же коридор кончится?
— Эй! Осторожнее.
Плевать. Коридор сделал поворот под прямым углом, и Яна окончательно убедилась, что идёт правильно — она помнила, как свернула тут, когда шла в приёмную врача. И вот ещё рекламный плакат какого-то лекарства на стене, с большим весёлым крокодильчиком. Да, правильно. Пока всё правильно.
— Девушка, не толкайтесь! Что за молодёжь…
Дверь! Вот она, толстая, обитая блестящей коричневой тканью. Над ней — красные буквы на белом фоне: «ВЫХОД».
Всего несколько шагов…
— Вот ты где!
Сухой, надтреснутый голос.
Яна остановилась и подняла недоверчивый взгляд.
Сначала она увидела серый свитер. Различила маленькую надпись REEBOK на левой стороне груди. Из буквы R торчал обрывок серой нити. Дальше было лицо. Багровое лицо, кожа рассечена точно по линии носа, края раны небрежно заштопаны чёрными нитками. Рот дёргается, как маятник — вверх-вниз. И глаза, глаза, которые невозможно спутать ни с чем.
А ещё мужчина держал в руке тесак, лезвие которого было залито кровью. Кровь была свежей, она капала на паркет, образуя тёмно-красные кляксы.
Яна попыталась закричать, не смогла. Подалась назад, поскользнулась, шлёпнулась на пол. Оперлась руками и поползла назад. Попыталась встать, не смогла. Вспомнила приказ: «Вставай!» и кирзовый сапог. С надрывным воем вскочила на ноги. Увидела удивлённые и испуганные лица тех, кто находился в коридоре, и побежала в обратную сторону, размахивая руками. Пальцами зацепила чью-то переносицу и сорвала очки.
— Остановите её!
Тот же голос, властный и самодовольный. Но, что самое страшное, все ему подчинились. Чья-то рука схватила её за запястье. Яна попробовала вырваться, но её держали крепко. Тогда она с воем вцепилась в мясистую ладонь зубами. Держащий вскрикнул и отдёрнул руку. Но в этот момент на неё кто-то набросился сзади, поймал за обе руки и заломил их за спину. Яна попыталась повторить трюк с ударом локтём в живот, но на этот раз не вышло. Она начала брыкаться ногами (один ботинок, вконец истоптанный, сорвался с ноги и улетел куда-то в угол). Ещё одна пара рук схватила её за голени. Теперь она была беспомощна и открыта для удара — рокового удара тесаком, который, как она поняла, последует прямо сейчас.
— Отпустите меня! — прохрипела она. — Он убьёт меня…
Глаза слезились, в них вонзались крошечные стрелы молочно-белого света, но она увидела, как человек в сером свитере приближается. Держа тесак наготове.
— Ы-ы!
Она извернулась в агонии и почти вырвалась из рук, но на помощь тем двоим пришли ещё десять крепких пальцев, которые защелкнулись на её поясе.
— Отпус…
Она не закончила — поняла, что всё бесполезно. Проследила, как тесак взмыл вверх, и закричала. Почему-то она не зажмурилась, что было бы самым естественным действием, а просто повернула голову назад до хруста позвонков, чтобы не видеть всего этого. И увидела, что тот, кто её держит, тоже в сером свитере. Они ВСЕ были в серых свитерах, и у всех были одинаковые лица. У всех, кто её окружал. И швы на лицах. И тесаки…
Он всё-таки достал меня, подумала Яна, и тут последовал удар.
Медбрат с размаху вогнал шприц в руку кричащей девушки и быстро ввёл под кожу всё содержимое. Девушка вдруг перестала кричать — вместо этого она начала смеяться, лицо её исказилось в жутком оскале. Тем, кто её держал, приходилось всё хуже. Все мускулы заходили ходуном под изорванной майкой, и им казалось, что они держат не девятнадцатилетнюю девушку, а самку медведя, защищающую детёныша. Но всё-таки укол начал действовать: скоро она ослабла. Дёргания и извороты стали реже, потом прекратились, остались лишь подрагивания. Но держали девушку до тех пор, пока она окончательно не уснула.
— Бог ты мой, — потрясённо сказал человек, на которого девушка наткнулась, прежде чем началась вся эта жуть. Это был щуплый толстяк в зелёной куртке с аккуратно наложенным швом на лице. Ему стало плохо. Да уж, хорошенький выходной выдался — сначала получил от своей стервы скалкой прямо в рожу, потом этот недотёпа неправильно наложил шов, а на сладкое ещё и это. День был безнадёжно испорчен.