А волк, в отличие от человека, никуда не ушёл. Он рвался ко мне с рычаньем, изогнутая коготь лапы высунулась из упавшего маятника.
Я панически обернулся, чтобы убежать. И увидел, что бежать некуда. Под ногами был не грязный пол с жёлтым линолеумом, а нечто абсолютно чёрное и очень твёрдое. Эта неименуемая плоскость простиралась далеко в темень; если она когда-то и заканчивалась, вряд ли я смог бы достичь этой границы при нынешней жизни.
«Это всё он! — в смятении подумал я. — Старик… Это он подстроил!».
А волк тем временем продолжал протискиваться сквозь линзу маятника подобно тому, как капля воды вырастает на кончике крана. На стол опустились передние лапы, вслед за ними потянулась ощерившаяся морда с капающей из пасти слюной. Я не стал ждать, когда хищник материализуется полностью, и бросился наутёк в тёмное пространство, надеясь, что волк меня там не сможет найти.
Далеко я не убежал. Пружинистый шорох лап нагнал меня уже через минуту. К тому времени я успел отбежать от стола с сияющей на нём свечой на сотню-другую метров. Огонёк пылал во мгле, как оазис в пустыне, а между ним и мной стоял зверь, настроенный на убийство. Обернувшись, я оказался с ним один на один. Волк выглядел сплошной темнотой, квинтэссенцией той чёрной материи, которая меня окружала — только его глаза сияли голубоватым светом, которые складывались в два мерцающих кольца.
— Не надо, — сказал я ему. — Не трогай меня, уходи…
Он налетел на меня и повалил на чёрную твердь. Лапы сдавили мне грудь, тёплое дыхание зверя ударило в лицо. Запах шерсти, сухой и солоноватый. Я стал кричать, но поперхнулся, когда волк сомкнул челюсти на моём животе. Он распорол кожу, вгрызаясь внутрь, клыки рвали внутренности. Боли почему-то не было — только ужасное ощущение, что тебя пожирают заживо, и кровь литрами вытекает из тебя, а вместе с ней и жизнь. Я размахивал руками и пытался оттолкнуть зверя, но не мог. Волк ел меня, вытаскивая кишки. А эти кишки, в свою очередь, извивались в его зубах, как живые, и в какой-то миг я понял, что они и есть живые. И всегда были. Это был червь, паразит, поселившийся в моём нутре, он с визгом умирал, зажатый между клыками волка. И то, что вытекало из меня, было не кровью, а вязкой отравой, наполнявшей ранее мой живот. Умирая, я последним усилием выбросил руку вперёд и благодарно сжал лапу зверя. Его глаза снова блеснули голубизной, и я понял, почему этот оттенок кажется мне таким знакомым — ведь это был цвет, который я каждое утро видел в зеркале, всматриваясь в собственные глаза.
Маятник в последний раз качнулся влево, вернулся в изначальное положение и умиротворённо замер. Зазубренность осталась там, где была. Сталь вновь отражала моё лицо.
— Ну, как? — спросил старик, опуская руку. Железо глухо стукнулось о дерево. — Я говорил правду, разве не так?
— Это был волк, — выдохнул я, стирая со лба пот. Волосы взмокли, рубашку можно стало выжимать. За окном стоял глубокий вечер.
— Конечно, — кивнул старик. — Как там твоя хворь поживает?
Я прислушался к ощущениям. Несмотря на полную измотанность и головокружение, я чувствовал, что мне стало легче. Что-то во мне изменилось. Кишечник больше не ныл.
— Мне кажется, я здоров, — неуверенно сказал я.
— Скажите, — это уже у выхода, когда старик закрывал за мной дверь, — а откуда вы знаете Дениса? Он тоже к вам раньше приходил?
— Мы с ним знакомы, только и всего, — мрачно сказал он.
— А какой зверь у него?
— Волк, конечно, — равнодушно ответил старик. — У всех людей — волк. За редкими исключениями. Успешного завтра совещания.
И он закрыл дверь, не забыв запереть её на замок.
2008 г.
Ведьмы
Кларисса встала и прокралась к выходу, когда розовое сияние заката угасло, уступив место лёгкому сумраку позднелетней ночи. Отец и братья — все спят, их тяжёлое дыхание с присвистом наполняет дом. Она ступала очень осторожно: не приведи случай, скрипнет половица или зазвенят глиняные кадки, расставленные у окна. Но всё обошлось. Она бесшумно вышла на крыльцо, не забыв прикрыть дверь за собой.
Свобода!
Кларисса торжествующе вскинула голову и оглядела невзрачный дворик: мокрые рыбацкие сети, наброшенные на забор, перевёрнутая лодка, огород, усеянный чахлыми ростками. Вид до исступления знакомый и навевающий мысли о работе, хозяйственных заботах, необходимости кормить семью. А за плетёным забором — лес, поляны, горы и тёплая ночь, которая собирается завершиться, еле начавшись. Но нет, ещё не время рассвета!.. Есть, ещё есть шанс развлечься, стряхнуть паутину обыденности и получить свою долю задора и упоения. Кларисса не выдержала и побежала, подпрыгивая на каждом шагу. Будет утро — пора возвращения. А пока пусть дремучий лес станет её новым жилищем, убережёт от будней, наполненных солёным рабочим потом. Пусть будет так!