— Скажи, — тихо говорит Ангел, — зачем ты это делаешь?
— Делаю что? — спрашивает парень. Рядом проносится ещё один автомобиль, на мгновение окатив их дождём холодного жёлтого света.
— Целуешь её, — отвечает Ангел. Парень снова удивлён, он близок к злости, но наваждение не отпускает его.
— Потому что она мне нравится, — отвечает парень.
— Ты её любишь? — вопрошает Ангел. Девушка в ярости. Она берёт парня под локоть, чтобы увести его, но тот остаётся на месте.
— Да, — говорит парень. — Я делаю это, потому что я её люблю.
— Когда ты познакомился с ней?
— Полчаса назад.
Ангел смотрит на парня, на его красивом лице нет ни тени каких-то эмоций:
— Ты думаешь…
— Да! — восклицает парень, не дав ему договорить, и Ангел отпускает его. Девушка быстро ведёт парня прочь от Ангела, что-то возмущённо нашептывая ему в ухо.
Ангел идёт дальше. Город продолжает тщетные попытки ослепить его и завлечь в свой сумасшедший хмельной вихрь.
У следующего перекрёстка под красным навесом стоит седовласый проповедник. Он продаёт золотые украшения в виде крестов, иконы, выполненные в пастельных тонах, карманные Библии, отпечатанные на дешёвой бумаге. Торговля идёт не очень бойко. Ангел рассматривает разложенные на лавке товары, потом поднимает один из крестов. В его руке он начинает светиться чистым голубым сиянием. Раз глянув на такое чудо, проповедник замирает. Крест на его груди поблескивает золотом в лучах фонаря, но голубой свет из него не исходит.
— Скажи, — тихо говорит Ангел, — зачем ты это делаешь?
— Делаю что? — бормочет проповедник.
— Продаёшь свою веру.
— Я считаю, — говорит седовласый человек с некоторым вызовом, — что вера тоже должна сослужить мне кой-какую службу, раз я служил ей в течение всей моей жизни.
— Ты не боишься гнева Всевышнего?
— Я боюсь, — грустно отвечает проповедник. — Но есть и другой страх — страх, что моя семья останется сегодня без ужина, если я не продам хоть что-то.
— Где твоя паства? — спрашивает Ангел. Крест ложится обратно на лавку. Сияние меркнет, теперь это снова просто кусок золочёной стали. Проповедник отводит взгляд:
— У меня нет паствы. Давно уже нет. Только покупатели.
Оставив проповедника, Ангел углубляется в дебри Города. Вечер переходит в ночь. Температура воздуха понижается, но Город лишь набирает жар. Скоро, совсем скоро он настигнет экстаза. Плакаты, бегущие строки, перемигивающиеся узоры быстро сменяют друг друга. Они все могут обратиться в прах по одному желанию Ангела. Ибо он — тот, кто встал на вершину разноцветной башни, рвущейся на небеса. В следующий миг Ангел уже стоял среди развалин. Он — тот, кто вступил на нежащуюся в растлении землю Атлантиды. И тут же земля начала погружаться в бушующее море под крики ужаса.
Внезапно Ангел сворачивает с улицы и заходит в один из мраморных домов. Там, в конце белой залы, уставленной сотнями исписанных полотен, сидит на корточках женщина и рисует. Она рисует небо, рисует землю, которую пожирает огонь, рисует толпу, спасающуюся от злого джинна, кидающего в неё молнии. На нарисованных лицах людей смертельный страх. Ангел смотрит на картину. Ощутив его присутствие, женщина оборачивается и застывает. Кисть выпадает из ослабевшей руки, пачкая краской белый пол.
— Скажи, — тихо говорит Ангел, — зачем ты это делаешь?
— Делаю что? — спрашивает женщина.
— Творишь мир, ещё более уродливый, чем существующий, вместо того, чтобы созидать лучшие миры.
С этими словами он оглядывается. На всех картинах — разрушения, войны, реки крови и чудовища без названия. Некоторые из этих тварей заинтересовывают Ангела. Он думает о том, чтобы использовать некоторых из них в грядущем конце этого мира.
— Потому что я так вижу мир, — говорит женщина слабым донельзя голосом.
— По-твоему, таков мир, в котором ты живёшь?
— Не знаю. Но я так вижу. Я знаю, что должна творить, и это не был мой выбор, как не было моим выбором и то, что мне должно творить.
— Кто наделил тебя твоим даром? — спрашивает Ангел. — Может, это был сам Дьявол? Или ты в него не веришь?
— Не верю, — говорит она.
— А во Всевышнего, в чьих руках твоя жизнь и жизни тех, кто тебя окружает…
— Не верю, — перебивает женщина. Второй раз за вечер житель Города не даёт Ангелу договорить. Иные посланники впали бы в ярость, но Ангел спокоен.
— В кого ты тогда веришь, Созидательница? Кто призвал тебя творить?
— Я не знаю, — в смятении отвечает она. — Творить не значит искать ответы на вопросы. Творить — значит, лишь множить вопросы без ответа.