Вакула целует ее, и постепенно в Оксане просыпается страсть.
ВАКУЛА. Любимая, если б ты только знала, как я мечтал об этом мгновении…
ОКСАНА. Какой странный сон… Мне еще никогда не было так хорошо… Что ты делаешь?
ВАКУЛА (начинает ее раздевать). Я хочу поцеловать твои роскошные плечи… (Целует плечи.) Я так хочу тебя всю расцеловать… у тебя такая шелковая кожа, а как пахнут твои волосы!..
ОКСАНА. Нет, нет…
ВАКУЛА. Это же сон… Всего лишь сон…
ОКСАНА. Так приятно, что можно и проснуться…
ВАКУЛА (уже добрался до груди, целует). Что это за грудь! Я сейчас сойду с ума!
ОКСАНА. Ах! Мне кажется, что это не я… Меня еще никто так не целовал… Ой! Что ты делаешь?
А Вакула уже целует ей живот… и Оксана вся дрожит, готовая сорваться в оргазм… Она вдруг широко открывает глаза от того, что Вакула уже собрался ввести, вырывается из-под него и замирает.
ОКСАНА. Ты что?!
ВАКУЛА. Что?
ОКСАНА. Что ты хотел со мной сделать?
ВАКУЛА. Разве я сделал что-то не так?
ОКСАНА. Ты чуть не овладел мной.
ВАКУЛА. Я схожу с ума от любви к тебе…
ОКСАНА. Даже во сне первая брачная ночь будет принадлежать только моему мужу.
ВАКУЛА (изумленно). Ты?.. хочешь сказать…
ОКСАНА. Извини, но у меня еще не было мужчины.
ВАКУЛА. Это ты меня извини… просто на меня нашло какое-то затмение…
ОКСАНА. Давай просто так посидим.
ВАКУЛА. Давай.
Они сидят рядом, молчат.
ОКСАНА. О чем ты думаешь?
ВАКУЛА. Ну-у…
ОКСАНА. А вот если б я была простой девушкой, ты бы меня полюбил?
ВАКУЛА. Еще больше.
ОКСАНА. Ты знаешь, но мне кажется, что я тоже в тебя влюбилась. Ты такой сильный, большой, и такие гадости умеешь говорить девушкам, что я чуть было не забыла о своей невинности.
ВАКУЛА. Я тебе нравлюсь?
ОКСАНА. Очень. Жалко, что когда я проснусь, тебя уже не будет.
ВАКУЛА. Да, жалко.
ОКСАНА. А вдруг я прямо сейчас проснусь?
ВАКУЛА. Ну и что?
ОКСАНА. А вдруг ты не успеешь меня еще раз поцеловать?
ВАКУЛА. Ты правда этого хочешь?
ОКСАНА. Только без всяких таких безобразий.
ВАКУЛА. Хорошо.
Оксана целует его. Вакула нежно отвечает. Оксана забирается под его руку, счастливо улыбается.
ОКСАНА. Как хорошо. Я теперь поняла, какой мне нужен муж. Сильный, сильный как ты! И такой же красивый! Расскажи мне что-нибудь о себе?
ВАКУЛА. Я же просто твой сон. Ты меня сама придумала.
ОКСАНА. Жалко, что тебя нет на самом деле.
ВАКУЛА. Если хочешь, я тебе спою колыбельную, которую пела мне моя бабушка.
ОКСАНА (закрывает глаза, улыбается). Хочу.
Вакула начинает потихоньку напевать украинскую колыбельную. Гладит ее по голове. Оксана сладко засыпает. Летит самолет, и Вакула, напевая колыбельную, влюблено смотрит на Оксану.
Аэропорт. Мастер Чуб вместе с Панночкой встречают Оксану. Они подогнали машины прямо на взлетную полосу , к тому месту, куда должен подрулить самолет.
Самолет подлетает к городу Диканьке. Идет на посадку. Вакула спит, обняв Панночку. Давно уже горит табло “Посадка”. Самолет садится, мягкий толчок, от которого просыпается Вакула. Он открывает глаза, с великим удивлением видит Оксану рядом с собой. Смотрит на табло. В салон к Оксане тихо стучатся. Вакула вскакивает, бежит в задний отсек самолета. Прячется. Входит стюардесса, осторожно будит Оксану.
СТЮАРДЕССА. Пани Оксана, уже город Диканька.
ОКСАНА (сладко потягивается). Ах, какой я сон видела! Ну, зачем вы меня разбудили? (Смотрит в иллюминатор, отбрасывает плед, улыбается.) Вакула… Так бы спала и спала…
ВАКУЛА (в укрытии). Оксана…
Она видит, как ей кто-то машет цветами. Это Чуб размахивает огромным букетом роз. Она тоже машет рукой в ответ.
Оксана выходит по трапу, Чуб подает ей руку, троекратно целует ее.
ЧУБ. Ну, здравствуй, дочка! С Рождеством Христовым тебя!
ОКСАНА. С Рождеством!
ЧУБ. Можно, я буду тебя дочкой звать?
ОКСАНА. Можно. А вы дядя Чуб?
ЧУБ. Он самый. А это твоя двоюродная сестра - Панночка!
ОКСАНА. Очень приятно, Панночка.
ПАННОЧКА (фальшиво). Мне тоже.
Панночка лишь касается своей щекой ее щеки, игнорирует троекратное целование.
ЧУБ (на дочь). Вот бестия! Даже поцеловаться по-христиански не может!
ПАННОЧКА. Батя, ну атеистка я! Атеистка!
ЧУБ (сплевывает). Тьфу на вас, коммунистов, атеистов и сектантов! (Оксане.) Как ты и просила, встречаем тебя инкогнито. Даже охрану с собой не взял. А жаль! Знаешь, как тебя любят на Украине? Ты же наша гордость! Вот каких мы звезд Голливуду поставляем!
Оксана явно смущена.
ПАННОЧКА. Хватит, хватит, батя!
ЧУБ. Что значит хватит? Никто на всей Украине не знает, что приехала суперзвезда из Голливуда!
ОКСАНА (растерянно). А где ж мой отец? Почему я не вижу его? Он не заболел?
ЧУБ (потупив глаза, неопределенно). Да, понимаешь, дочка…
Чуб сажает ее в машину. Панночка садится в свою машину.
ОКСАНА. Я все-таки не пойму. Где же мой отец?
ЧУБ (неохотно). Здесь такая история случилась, дочка. Появился в нашем городе человек. Откуда он, зачем пришел, никто не знал. Развратничает, сам не пьет, но спаивает народ, деньгами сорит, как мусором, обычаев наших не соблюдает, и вдруг пропадет как в воду, и слуху нет. А там, глядь - снова объявился! И доходят до меня слухи, что этот бесовский человек всем рассказывает, что он брат мой. Мне и любопытно стало. Нашел я его, и точно, присмотревшись, узнал Басаврюка. Но только он совсем не обрадовался мне. Да и как понять его - оказался в Диканьке и ни разу к родному брату не заглянул! Ну, а когда Панночка сказала, что нашлась моя племянница в Америке, я и написал тебе, что твой отец объявился. Очень захотелось увидеть родную кровинушку! Вот и вся тебе история.
ОКСАНА. Как же мне отца увидеть?
ЧУБ. Увидишь еще! А скажи, дочка, выступишь ты у нас с концертом в Диканьке? Ты даже не знаешь, как тебя любят на Украине!
ОКСАНА. Только не надо сейчас о делах, дядя! Хорошо?
ЧУБ. Хорошо, хорошо… Сейчас приедем я тебя настоящими галушками накормлю! Ты ж, наверно, и украинского борща никогда не пробовала? А-а? Мы тебе здесь и хлопца найдем что надо! Больше тебя никуда не отпустим!
Чуб довольно хохочет, трясет племянницу за плечи. Она вздыхает по отцу, который не приехал ее встречать. Оксана поправляет на шее украшения и вдруг вскрикивает.
ОКСАНА. Я свой талисман в самолете обронила.
ЧУБ. Что за талисман?
ОКСАНА. Серебряное сердечко.
ЧУБ. Это мы сейчас! (Звонит по мобильному.) Так, перевернуть весь самолет и найти серебряное сердечко! (Оксане.) Ты не волнуйся, дочка, никуда твой талисман не денется.
ОКСАНА. Спасибо, дядя. Это память о матери.
ЧУБ. Да, мать твоя, царство ей небесное, была хорошей женщиной.
ОКСАНА. Расскажи мне о ней.
ЧУБ (смущенно). Врать не буду, но ее я видел только на свадьбе, когда женился Басаврюк. А после свадьбы Басаврюк сразу увез жену в другой город и опять пропал! Уже позже я узнал, что сжил он со свету твою мать, сам как в воду канул, а тебя маленькой забрали родственники из Америки.