Новиков включил фонарик на телефоне. Стал водить лучом по стенам. Кафель, плитка на полу, ванная, «белый трон». И где эта животина?
Луч фонарика выхватил собственное лицо Новикова в зеркале, черты которого обострились резкостью контраста света и тьмы. Что за стекло такое, почему всё двоится?
Светя фонариком прямо в зеркало, Новиков присмотрелся. Другое лицо ему явно не принадлежало, хотя было очень похожим. И выглядывало из-за плеча.
Новиков резко обернулся. Никого. Только искры на плитке. Полотенцесушитель блестит. Или то дело, из-за которого его сюда сослали, напрочь расшатало нервы, или и здесь начитается то же самое. А тут уж нервная система…
Снова поймав двойное отражение, хорошо хоть на этот раз только с собственным лицом, Новиков крупно вздрогнул и выронил телефон. Стало темно, потому что трубка с громким стуком ускакала под ванну. Сел на корточки, стал шарить по полу. По лицу мягко скользнул шерстяной кошачий хвост. Чёрная тень, перебирая лапками, мелькнула по полу, у косяка. И дверь оглушительно захлопнулась.
Да что ж такое! Ещё и телефон погас. И где он там?! Новиков шарил рукой под ванной, и вдруг понял, что пол куда-то делся. Точно, под пальцами зияла пустота, из которой противно тянуло затхлым холодком. Отлично, дыра в полу. Ещё и на лысину что-то мокро-холодно капает.
От звонка телефона Новиков дёрнулся и вписался макушкой в раковину. Перед глазами во тьме поплыли радужные круги. На ощупь Новиков всё же достал свою трубку. Хорошо, что она не улетела в дыру и её не придётся искать в подвале.
– Фёдор, это…забыл… вы где? – жизнерадостно спросил голос Антона-ремонтника. – А то я тут у вашей двери стою, а звонок того, не работает.
– Я в ванной, – процедил Новиков, изо всех сил разминая ушибленное темя.
– Ой, извините, я тогда попозже…
– Нет-нет, всё нормально, – быстро проговорил Новиков. – Заходите в дом. Только дверь тоже заедает.
– Бывает, – произнёс Антон и отключился.
Новиков, подсвечивая путь телефоном, повернулся к двери. Нашёл и покрутил ручку. И да, её тоже заклинило. Ни туда, ни сюда. Хозяин ещё даже толком не заселился, а этот дом уже вывел его из себя. Новиков отступил на шаг и со всей силы пнул дверь. Она с треском вылетела, сорвавшись сразу с обеих петель. В глаза ударил яркий свет, кто-то вскрикнул.
– Охтыж ё… – Из-за угла опасливо выглядывала лохматая блондинистая голова.
– Ой. Здравствуйте. – Новиков снова потёр ноющую макушку. – Антон?
– Ага, – кивнул парень и вышел из-за угла. Поправил очки с толстыми стёклами. – А вы… опять забыл, извините.
– Фёдор Сергеевич, – назвался Новиков и протянул Антону руку. Тот всё ещё опасливо её пожал. – Там просто дверь заклинило.
– А, – понимающе протянул Антон. – Ничего, починим. У входной двери я ручку уже подкрутил, должно теперь нормально открываться. Что у вас тут ещё не слава богу?
– Ну, окна. Дверь вот. Там ещё дыра в полу. – Новиков никак не мог привести мысли в порядок.
– Угу. – Антон обвёл взглядом дом. – Не переживайте, поначалу это у всех так. Починим. Эти таунхаусы сдавали наспех. А вообще вам повезло.
– В смысле?
– Сегодня же Благовещение. Двунадесятый праздник. Это хорошая примета – въезжать в новый дом в двунадесятый праздник.
Новиков утомлённо смотрел в увеличенные диоптриями зеленоватые глаза Антона и тёр макушку. Хорошие приметы валились на него сегодня одна за другой.
– Вообще-то в Благовещение работать нельзя, но у нас столько новосёлов, что приходится всем помогать. Наверное, это простительно, когда трудишься для других. – Антон помолчал, поправляя очки, потом вдруг спросил: – Вы домового задобрили?
– Чего?
– Надо обязательно домового угостить. – Антон хлопал огромными глазищами. – На счастье.
– Как-то это не клеится с церковными праздниками.
– Отец Павел мне сейчас то же самое сказал, – хохотнул Антон. – А, вы, наверное, ещё не знаете. К нам же сегодня ещё один новосёл приехал – священника прислали, а то у нас давно тут попов не было. Как в тридцатые местного попа удавили и зарыли в его же дворе, так и… кхм. – Антон помялся, глядя по сторонам. – В общем, я ещё у этого отца Павла сегодня в доме косяки искал. У него, правда, не таунхаус, а так – избушка. У старой церкви. А ещё я ему сказал, как слышал от местных бабулек, что Благовещение – единственный день года, когда грешников не мучают в аду. А он только посмеялся.
Новиков не знал, что и сказать. Потом выдал:
– У меня в ванной лампочка не горит.
– А, ну это мы сейчас поправим, – с готовностью сказал Антон. – Стремянка есть?