Деревенская бабка-ведьма, возвратившийся с того света священник, участковый с осиновым колом. Парень с золотыми руками. Ведьмина внучка и почтальонша голубых кровей. А, ещё укушенный упырём пацан. Отличная компания для Страшно́й субботы. Нет бы куличи помадкой намазывать.
– Выйти не получится, – сказал наконец Новиков, тряхнув головой. – Значит, идём внутрь. Тетрадка у вас?
Отец Павел в ответ только кивнул, потому что по дому пронёсся такой стонущий вой, что уши заложило.
Вместе с Антоном Новиков подхватил побледневшего Гаврила, и они поволокли его в дом. На кухню, потом в комнату, и там уложили на кровать. Рядом с Гаврилом, обхватив его руками, устроилась Зоя, а Света забилась в угол, где подпрыгивал старый шкаф.
– Читай уже! – прокричала Ядвига Мстиславовна, держась за подоконник.
Ваза с цветами, что стояла на столе, упала и с грохотом покатилась по полу. Глубокая тарелка с крашеными яйцами дробными шажками подбиралась к краю стола, но её успел перехватить Антон.
Отец Павел достал тетрадку, кое-как перекрестился, привалившись к стене, и затянул что-то малопонятное. По дому пронёсся визг, от которого лопнуло зеркало на шкафу. Осколки со звоном разлетелись по полу, и к вою упыря добавился визг Светы.
Новиков стоял, ухватившись за косяк и вертел головой. А где, собственно, этот монстр прячется? Или они теперь могут становиться невидимыми? Этого не хватало.
И тут пол ушёл у Новикова из-под ног, а потом шибанул его по локтям. Кто-то тянул его за щиколотки на кухню. Когда хватка чуть ослабла, Новиков перекатился на спину и махнул перед собой на удачу осиновым колом. Перед лицом что-то мелькнуло, больше того, он вроде бы даже что-то задел. Но вервач скрылся так стремительно, что Новиков его даже не рассмотрел.
Отец Павел продолжал что-то читать нараспев, кажется, раздался ещё голос Ядвиги Мстиславовны. Вроде она что-то прокричала про кадило. И правда, стоило озаботиться ладаном, или от чего там эти монстры убегают.
Снова возглас Ядвиги Мстиславовны, плеск, и что-то зашипело. Молодец бабуля, припасла святой воды.
Новиков никак не мог встать на ноги, потому что пол ходил ходуном. Поэтому приходилось пробираться через кухню, заваленную прыгающей звенящей утварью, ползком. Но как только он добрался до прохода в комнату, дверь оглушительно захлопнулась, чуть не ударив по лицу. Застыла в сантиметре от носа.
Под затылком защекотало, по шее пробежали мурашки. Кажется, где-то рядом раздавался шёпот, от которого свистело в голове. Но что именно он говорил, не разобрать.
И как его нейтрализовать? Родственников-то нет.
В дверь что-то сильно ударило, потом снова, а потом в неё как будто разом врезались все вещи из соседней комнаты. Визжала Света, что-то каталось по полу, но отец Павел продолжал читать. Как бы ему помочь?
– Никак, – пронеслось по кухне. Потом в комнате кто-то истошно вскрикнул. Ругнулась Ядвига Мстиславовна, но голос её резко оборвался. Что-то упало и покатилось по полу. Будто бы трость.
У Новикова внутри похолодело.
– Пожалуйста, не надо! – раздался девчачий вой, но и он быстро пропал. Стихло всё, даже голос священника. Только дом продолжал гулко дрожать.
Новиков туго зажмурился. Похоже, он остался один. Ничего, сегодня двери ада приоткрыты. И они определённо достаточно широкие, чтобы Новиков запихнул туда старого упыря. Пусть и по пути на тот свет.
Заставив себя собраться, Новиков разлепил веки и осмотрелся. На кухне, справа от окна, в самом углу, висели занавески, а за ними виднелись какие-то потемневшие иконы. И лампадка на цепочке. Всё ещё горит, надо же. Надеясь, что священник позаботился о противопожарной пропитке для стен дома, Новиков кое-как, хватаясь за стены, добрался до раскачивающейся лампадки.
Но тут тряхнуло так, что Новиков потерял равновесие, взмахнул руками и схватился за первое, что попалось. То есть, за цепи, на которых болталась лампадка. Они резко натянулись, звякнули, но выдержали. Так участковый и повис на сверкающих цепочках, глядя вверх, на тёмные доски. Даже не разобрать, кто там. Да и ни одной молитвы Новиков так и не удосужился выучить.
Пол совсем пропал. Новиков крепче уцепился за лампадку. Глянул вниз. А там – чёрная пропасть. И из неё веяло холодом. И ноги болтались над пустотой. Откуда-то доносились шаги, как будто кто-то осторожно ступал по каменистой тропинке. Камешки шуршат под подошвами.
Рывок – и Новиков чуть не провалился вниз, во мрак. Хорошо, что звякнувшие цепочки снова выдержали. А шаги так близко, будто вокруг – не стены избушки священника, а какие-то горы с тропинками-серпантинами. И по ним кто-то взбирается, отчаянно пытаясь не споткнуться. Много людей, целая колонна. Сосредоточенно сопят. И что-то бурчат под нос.