Сотрудник НКВД И.З. Харченко: «Сейтлерский отряд 4 — 5 ноября с одним погранполком полным составом, оставив свои базы, начал отступать через Улу-Узень — Алушту на Севастополь. При этом растеряли личного состава 75 %, потеряв все базы и 10 — 11 ноября «возвратились» партизанить. Биюк-Онларский отряд, при первом обстреле группой немцев в 15 — 20 человек, разбежался по лесу и в результате ушло 60 — 75 % личного состава по домам, в том числе секретарь РК ВКП(б) и председатель РНК» [18, с. 95].
Прежде чем делать выводы о том, что же действительно произошло в Крымском лесу в ноябре — декабре 1941 года, давайте определимся с терминами (названиями партизанских отрядов) и немного вспомним, как все задумывалось изначально.
Как мы уже знаем, за основу была положена следующая схема: вся горно-лесная часть делится на пять районов, а уже в районе размещаются несколько партизанских отрядов.
Так появился совершенно нетипичный для всей истории партизанского движения в СССР термин «командир партизанского района». В связи с тем, что партизанские отряды создавались абсолютно всеми районными комитетами ВКП(б), то совершенно стихийно за ними закрепились названия административных районов формирования: Бахчисарайский отряд, Зуйский отряд, Карасубазарский отряд и т. д. Как известно, стихийное название — самое точное. Следует вспомнить, что история русской профессиональной армии тоже начиналась с подобных названий. Преображенский и Семеновский полки Петра I получили свои имена от подмосковных сел Преображенское и Семеновское, откуда в них набирались рекруты. В дальнейшем принцип трансонимизации — перенос в название полка названия населенного пункта, в котором он формировался, стал главенствующим и самым долговечным. Мы помним, что и в Бородинском сражении, и в Альминском, и в обороне Севастополя, и под Мукденом фигурируют полки, несущие в своих названиях память о тех или иных городах Российской империи.
По замыслу организаторов партизанского движения, число отрядов в Крыму должно было соответствовать числу райкомов ВКП(б) — 29, но оказалось, что к началу оккупации на 1.11.1941 года в лес прибыло только двадцать четыре отряда. Красноперекопский, Лариндорфский, Фрайдорфский, Куйбышевский по разным причинам сформированы не были. Уже 02.11.1941 г. прекратили существование Тельмановский и Сакский партизанские отряды, но зато к 15.11.1941 были сформированы три новых из числа оказавшихся в лесу красноармейцев. Примечательны их назвав ния: 1-й Красноармейский, 2-й Красноармейский…
Появление в Крымском лесу огромного числа командиров и политруков Красной Армии, а также значительного числа красноармейцев, краснофлотцев и пограничников не характерно для партизанского движения СССР в целом и потому требует отдельного пояснения.
Несмотря на поступившую 30 октября 1941 года директиву Москвы: «Всеми силами удерживать Крымский перешеек», фронт покатился окончательно. Если по всей линии советско-германского фронта отступление наших войск осуществлялось строго в одном направлении — на восток, то командиры находящихся в Крыму частей стояли перед дилеммой: «Куда отступать? На юг или восток? На Севастополь или Керчь?»
Части Приморской армии, только недавно прибывшие из Севастополя, приняли решение пробиваться назад. Остатки войск 51-й армии двинулись на Керчь. Входившая в состав 51-й армии 172-я дивизия, сформированная из ополченцев Симферополя, по логике событий, тоже должна была уйти в сторону Керченской переправы, но полковник И.А. Ласкин после консультаций с командованием отдельной Приморской армией самостоятельно принял решение отходить на Севастополь.
Утром 1 ноября передовые части Приморской армии под селом Чистенькая встретили организованный заслон противника, состоящий из артиллерии, мотопехоты. Тогда морские пехотинцы повернули на восток, чтобы через с. Курцы выйти на ялтинскую дорогу, но и там встретили противника. С боем смяли заслон, но при этом погиб герой обороны Одессы, командир полка морской пехоты полковник Осипов, которого спешно захоронили во дворе одного из домов.
Идущие следом части 172-й дивизии, узнав о том, что дорога на Севастополь уже перерезана, сразу повернули на Ялту. Прекрасно зная город (дивизия-то симферопольская), без потерь прошли северо-восточной окраиной и через Чокурчу вышли на ялтинскую дорогу. Трое суток шли от Симферополя к Ялте. 4 ноября вышли к Байдарскому перевалу. Стоял ноябрь, дорога была ужасная. Участник этих событий Василий Антонович Новичков рассказывал мне, что из-за отсутствия бензина сталкивали под откос технику. Самому Василию Антоновичу повезло: еще в заповеднике он случайно наткнулся на сбитый, но не сгоревший самолет. В баках оказался бензин, которым он и воспользовался. На Ай-Петринском перевале дорога оказалась для техники практически непроходимой. После того как в пропасть одна за другой сорвались несколько машин, было принято решение двигаться походным порядком. Новичков свою машину не бросил и единственный провел ее по самому краю пропасти.