Уточнять, что после незапланированного купания у него подрагивают и руки, и ноги, волк не стал. Не годится оборотню признаваться в своей слабости, еще и перед девицей.
— Раздевайся, — сказал он перед тем, как уйти за хворостом. — Твой плащ в мешке, он сухой.
А второй мешок пошел ко дну… Пришлось снять его с плеч Дженны, чтобы ее вытащить. Хорошо, что большая часть их припасов находилась уже на берегу, иначе скверно было бы дело. Люмьер стащил мокрую одежду, разложил на солнце, оставшись в одних портках, и пошел прочь — искать ветки для костра. Оставалось надеяться, что его спутница не будет скромничать и тоже просушит свою одежду.
Хвороста в лесу хватало, и вскоре Люмьер заторопился обратно. Солнце — солнцем. Оно, конечно, летнее, жаркое, однако под сенью деревьев его лучи едва ощутимы, а вот пламя поможет согреться.
Когда он вернулся на берег, рядом с его одеждой сохли вещи Дженны, а сама она превратилась в кокон, завернувшись в красный плащ. Мокрые каштановые волосы рассыпались по плечам, а сама тея являла вид до того несчастный, что Люмьеру даже стало ее жаль. Он высыпал хворост, соорудил костерок, разжег его и позвал Дженну:
— Подвигайся к огню.
Она поднялась, прошла босыми ступнями по прибрежному песку и устроилась у костра. Люмьер же сел прямо на землю, радуясь, что на кожу попадают солнечные лучи. Хорошо! Особенно после ледяной воды.
— Как думаешь, вдоль заброшенного тракта опасно? — спросила Дженна, не глядя на него.
— Неприятности могут быть, — ответил оборотень. — Там шли бои, а значит, могли остаться старые ловушки: как на людей, так и на оборотней. Мы больше не охотимся в тех землях, слишком много крови, земля заражена. Оборотням пришлось уйти в другом направлении, да и мало нас осталось. Дед рассказывал, когда уходили, было две стаи по пятьдесят волков в каждой. Что случилось со второй, мы не знаем, а в нашей сейчас чуть больше двадцати оборотней.
— Поймали?
— Кого поймали, кого убили. Многие отправлялись мстить людям и не возвращались. По-разному, Дженна. Мы давно не живем с людьми в мире.
— Это страшно.
Девушка опустила голову, скрывая от Люмьера выражение лица. Видимо, его слова ее расстроили.
— Ты ни в чем не виновата, — заметил оборотень, хоть и готов был винить всех людей в бедах своего племени.
— Но моя семья уничтожала оборотней годами, — откликнулась Дженна.
— Да, — не стал отрицать Люмьер. — Справедливости ради, мы тоже нападали на людей. Говорю же, мира между нами давно нет.
— Когда я была с матерью в волчьем доме, думала, умру от ужаса, — призналась наследница. — Такая судьба, как у волков, попавших туда, хуже смерти. Если я стану ат-теей, этот кошмар прекратится.
— Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, — с печалью заметил Люмьер.
— Я смогу! — горячо воскликнула Дженна.
— Для начала хотя бы переживи купание в ледяной воде, — хмыкнул оборотень. — Иначе мне будет очень непросто доставить тебя в обитель предков.
На самом деле, он не знал, что будет делать, если Дженна заболеет. Человеческое тело такое хрупкое! При этом сам Люмьер был уверен, что для него переход реки пройдет без последствий, но он ведь и не человек. А тея казалась бледной, ее заметно знобило, будто не может согреться. Плохо…
— Соберу травы, — решил Люмьер. — Присмотри за костром.
И скрылся в лесу. Он вспоминал, чем лечили жар в логове. Малина еще не поспела, не пойдет. А ведь было бы неплохо! Даже волки уважают чай с малиной. А вот липу вполне можно найти. Этим и занялся оборотень: нарвал цветов липы, отнес обратно к костру. Достал из мешка небольшой походный котелок, набрал туда речной воды и приготовил отвар.
— Что ты делаешь? — спросила Дженна.
— Хочу убедиться, что ты не заболеешь, — ответил Люмьер. — Липовый цвет лечит и снижает жар. Сейчас немного остынет, и выпьешь. Кружка, правда, уплыла… Попробую перелить во флягу, она почти пуста, и источник воды рядом, наберу потом.
Дженна не противилась. Она выпила липовый чай, затем свернулась на земле и вскоре спала, а Люмьер сидел и смотрел на огонь. Его завораживало пламя. Опасное и в то же время необходимое. Бывает ведь… Как вода: и напьешься, и утонешь. Стихия — это нечто прекрасное и непредсказуемое. Вскоре волк почувствовал, как становятся тяжелыми веки. Он тоже улегся у костра и крепко уснул, а когда проснулся, понял, что огонь погас, а солнце клонится к горизонту. Вот это выспался!
Люмьер приподнялся, обернулся, поморщился. Дженна спала: тяжело, будто в забытьи. Она выбралась из плаща, и теперь волк мог видеть обнаженные плечи и тонкую ткань сорочки. Он пересел поближе к девушке, коснулся ее лба. Горит. Плохо дело. Будить не стал. Вместо этого собрал другие травы, снова разжег костер и сделал отвар, и только потом попытался дозваться: