Кажется, его подняли и куда-то понесли. Люмьер с величайшим усилием открыл глаза — ровно в тот момент, когда его привязывали к вкопанному в землю столбу. Он попытался дернуться, но тело оставалось непослушным, будто ватным.
— Дженна… — шевельнулись его сухие губы. — Дженна!
Никто не ответил, однако удалось чуть повернуть голову, чтобы увидеть: Дженну привязали рядом. Она даже не проснулась: ее голова была склонена, и девушка не реагировала на то, что творилось вокруг.
— Что вы делаете? — спросил Люмьер у Максана, который закреплял веревки.
— Празднуем, — усмехнулся тот, и его глаза недобро блеснули. — К сожалению, до конца праздника доживут не все.
Люмьер дернулся, но веревки держали крепко. Он забился, пытаясь выпутаться и понимая, как малы его шансы.
— Дженна! — крикнул во всю силу легких.
Девушка вздрогнула, открыла глаза и испуганно вскрикнула.
— Пустите, пустите! — забилась она, однако и ее привязали накрепко. Оставалось только смириться: они попались. Где же было сонное зелье? Неужели в молоке? Скорее всего. Вот только запаха не было, Люмьер бы почуял. Значит, чары?
А вокруг столбов уже собрались все жители деревни. Рядом были накрыты столы. Они ломились от еды, только от запахов теперь воротило. Люмьер ругал себя последними словами, что не уследил, поддался, подставил их под удар! Защитник нашелся! Теперь бы самого кто защитил!
Вперед вышла Алама, и гудевшая вокруг толпа замолчала. Женщина обвела взглядом присутствующих, будто определяя, кого нет. Теперь понятно, кто здесь главный.
— Братья и сестры! — провозгласила она. — Сегодня счастливый день для нашего селения! К нам прибыли чужаки — впервые за три года, и мы можем принести их в жертву нашему богу!
Кому это, интересно? Жертвоприношение… Достаточно ожидаемо. Дед Рауль рассказывал о племенах, которые жили в лесу и практиковали кровавые дары богам.
— Давайте же есть, пить и веселиться, а затем призовем нашего бога, чтобы он вкусил приготовленную для него пищу!
И почему Люмьер не сомневался: пищей тут являются они с Дженной? А селяне кинулись к столам, словно звери. Они хватали еду руками, пихали ее в рты, запивали чем-то из бутылей — судя по кисловатому запаху, вином из дикого винограда, достаточно мерзким. И наблюдать за ними было столь же мерзко. Зато они отвлеклись от жертв.
— Что будем делать? — тихо спросила Дженна.
— У меня отобрали оружие, — откликнулся Люмьер. — Да и пошевелиться я не могу.
— А если ты обернешься?
И они внимательно посмотрели друг на друга. Волк-оборотень больше человека. Порвутся ли веревки? Или задушат Люмьера на месте? Во всяком случае, клыки и когти могут их разодрать.
— Пусть сильнее напьются, — предложил оборотень. — Сейчас мы у всех на виду, но вскоре они будут так пьяны, что едва ли заметят момент, когда я стану волком. Дай мне разрешение, Дженна.
— Разрешаю тебе оборот, когда захочешь, — почти шепотом ответила девушка, но Люмьер услышал. Как же хотелось немедленно сменить форму! Встать на четыре лапы, показать этим ничтожествам, что такое оборотень! Нельзя, нельзя… Надо подождать.
А вакханалия вокруг достигла пика. Люди сбрасывали с себя одежды, обмазывали себя жиром от еды, лили вино, будто каждый тут был жертвой. Оборотень готов был поставить на то, что их с Дженной просто убьют, пролив кровь во имя некоего мифического существа, которое здесь обожествляют. Однако зачем? Какова его роль? Если это чародеи, может, дело в силе?
— Люмьер? — тихо окликнула его Дженна.
— Пора, — согласился волк.
Он уже почувствовал, как начинает выкручиваться тело, когда вдруг селяне попадали на колени и закричали, будто в одну глотку:
— Приди, великий! Приди, кровавый! Приди, всемогущий!
Они раскачивались из стороны в сторону, повторяя одно и то же. Сейчас! Тело Люмьера изменилось. В шкуру волка тут же впились веревки, однако зверь зарычал и принялся драть их зубами — лишь ошметки летели. Потом дернулся снова, ощущая свободу, и принялся перегрызать веревки на теле Дженны. Не успел…
Земля дрогнула, затем еще раз и еще, словно под чьими-то шагами.
— Эй, держи его! — Кто-то заметил превращение Люмьера, а он прыгнул к столам, обернулся прямо в прыжке и схватил нож, которым недавно резали мясо.