Какой идиот решил, что забитый и постоянно подвергающийся унижениям ребенок вырастет добрым и доверчивым? Можете не отвечать - это был риторический вопрос. Но по всему отрезку истории моей короткой жизни отметилась одна длинная седая борода, прилагаемая к вырвиглазной мантии. Она торчала ото всюду. И из моего темного тесного чулана под лестницей, где единственными друзьями были пауки, и из странной забывчивости о факте моего существования социальных служб, из внезапного исчезновения школьных медсестер, психологов и некоторых учителей, которых в силу своих должностных обязанностей очень интересовали условия моего существования. Именно существования, на жизнь это мало походило. Да и после тоже, чисто по Дарвину - борьба за существование, чтоб не попасть в естественный отбор. Вот только при всем моем желании этого итога мне не избежать. Избранные герои - это тупиковая ветвь эволюции, и они всегда вымирают от невозможности приспособиться к условиям окружающей среды, опять же по Дарвину.
Почему я все время вспоминаю Дарвина? А умный был человек, его теории великолепно вписываются в человеческое общество, словно с него он свои законы и вывел. Я знаю, о чем говорю, я даже на магах их проверял, они в принципе те же люди. И законы Менделя тоже. Удручающая картина. Зато я точно знаю, что меня ждет. Наука великая вещь. Вы все еще сомневаетесь, что она может предсказывать будущее?
Я всегда знал, что я не такой как все. Банально, но не удивительно. Особенно если любимые родственники ежедневно и не по разу напоминают мне, что я урод, ненормальный и неблагодарный нахлебник. Должен признать в этом есть зерно истины, странные вещи со мной случались постоянно, то я телепортировался на крышу школы, убегая от Дадли и его банды, то за одну ночь у меня отросли волосы.
Экстрасенс хренов.
Сила есть, нужно учиться управлять. Закономерность, которую я заметил, была удручающей, спонтанный выброс силы провоцировала экстремальная ситуация и страх. Но упускать такую замечательную возможность я не собирался, к тому, что это не обойдется для меня без последствий, я отнесся с философским пофигизмом, за все в этой жизни нужно платить. За силу в особенности. Так я стал адреналиновым наркоманом.
Откуда я знаю такие умные слова? Неблагополучные дети взрослеют быстро, им не на кого рассчитывать, кроме себя. Библиотека мне в помощь, я там сидел часами и читал все, что попадало под руку, независимо от сложности изучаемого предмета. Я даже ядерную физику осознанно воспринимал, у меня же была отличная мотивация - мой кузен и ко. В библиотеку они не заглядывали. Заведующая библиотекой - женщина суровая, виноват у нее всегда тот, кто шумит и не имеет в руках книги, и никакие оправдания она не слышала, тишина должна быть в библиотеке и точка. Она, кстати, единственная, кто удивлялся, почему у меня низкие оценки, но поскольку мыслями своими, ни с кем кроме меня не делилась, то о моем существовании не забывала и судьбу исчезнувших не разделила. Я взял данный факт на заметку, но более никто не интересовался участью сироты, чтоб иметь возможность провернуть еще один такой фокус для чистоты эксперимента.
Когда нас стали заваливать письмами, я понял - все, пиздец. Больше всего я боялся, что мной заинтересуются спецслужбы, только происходящий фарс на их действия однозначно не походил. Не знал, радоваться мне этому обстоятельству или паниковать, логику военных, я, по крайней мере, понимал. Потом было поспешное бегство и липкий страх, заползающий в душу, родственники что-то знали, но молчали, словно боясь испугать меня еще сильнее. Я всегда подозревал, что неадекватное отношение ко мне Дурслей вызвано тем, что они меня опасались, судя по всему, того, кто шел за нами по пятам они боялись еще больше племянника с паранормальными способностями, но и отдавать меня не хотели. Тогда я впервые испытал нечто похожее на благодарность к своим опекунам, в конечном счете, они меня не бросили и не сдали в приют. Я очень сомневался, что там смог бы скрыть свою силу от окружающих.
На маяке, вслушиваясь в звуки бури, я молился, чтоб о нас забыли и оставили в покое. Размечтался. Страшная сказка моей жизни, в лице Хагрида, вошла, выбив дверь, с порога наехав на Дурслей и отрастив свиной хвостик Дадли в ответ на возражения дяди. Еще расстраивался, что в свинью превратить не вышло. У меня от страха тряслись коленки, и дрожал голос, намек на то, что будешь возникать, и в свинью обратят уже тебя, я понял с ходу.
Вот тогда-то я и узнал, кто виноват в моей наполненной странностями, недоговорками и внезапными исчезновениями, жизни. Хагрид и рассказал, как он меня маленького привез к Дурслям по указанию директора. Я сам не понял, каким немыслимым образом сумел сдержать рвавшийся наружу выброс силы, вызванный страхом и ненавистью, но лесник мог предоставить еще информацию, и раскрываться перед ним было не рационально. Я привык прятать свои способности и познания. Так что в новый для меня магический мир я пришел неблагополучным робким ребенком. Впоследствии это оказалось моим единственным верным решением.
Хагрид говорил много, больше агитировал, но все равно из его речи можно было вычленить нужную информацию, о себе, о своих родителях, об их смерти и своей известности. О наличии в замкнутом мирке магической родни я догадался сам, закономерный вопрос, почему меня не отдали под их опеку, я не рискнул задать. Особенно после посещения своего сейфа, отсутствия у меня к нему прямого доступа - ключик мне не отдали, а выдал леснику его никто иной, как Дамблдор. Родственники на меня получали лишь скромное госпособие, зная о моем наследстве, они относились бы ко мне много лучше. Мой сопровождающий почти за шкирку вытащил меня из банка, не дав задать так интересующие меня вопросы, но в Косом он смотался в рюмочную и я имел возможность вернуться к гоблинам. Вот только говорить со мной они не стали, судьба наследника вкладов их не интересовала, да и с Верховным чародеем Визенгамота связываться не захотели. О том, кто является моим магическим опекуном, додумал без подсказок.