– Так ты собираешься садиться или тебе нужно помочь? – не похоже, чтобы он разозлился или занервничал, да и голос оставался всё таким же спокойным и абсолютно равнодушным. Но что-то я всё же сумела в нём ощутить новое и даже для себя необычное. Из-за чего тут же пришлось сделать то, чего он от меня так терпеливо сейчас ожидал. И занервничать ещё больше, так как сидеть рядом с этим человеком и при этом не испытывать исходящую от него мощь с подминающей физической силой было крайне трудно. Как и биться о ту же неприступность, о которой не так давно говорила Зое.
Ощущения, надо сказать убийственные. Вроде бы вот, совсем рядом, почти касаешься его бедра своим, чувствуя его тепло и почти сводящую с ума близость, а всё равно. Не дотянешься, как бы не пыталась.
– Как долго вы ещё будете меня держать у себя? – честно признаться, у меня и в мыслях раньше не было задавать ему подобный вопрос. Но сейчас, после почти откровенного разговора с Зоей и взглянув прямо в его невозмутимое лицо, я почему-то не удержалась. Знать и понимать, что я у него такая далеко не одна, да ещё и нахожусь в статусе временной секс-игрушки, тут, наверное, у любой рано или поздно не выдержат нервы.
– С какой стати тебя вдруг начал волновать данный вопрос? – он неожиданно протянул к моему лицу неспешным почти ленивым жестом руку и обхватил мой подбородок щадящим касанием пальцев. А меня от его столь хозяйского действия едва не шарахнуло током, особенно когда он заставил меня посмотреть в его абсолютно бесчувственные глаза.
И снова этот невыносимый кипящий жар, которым меня обдало от макушки до пят, из-за чего захотелось вцепиться в обивку дивана задрожавшими пальцами, а самой при этом… Самой провалиться сквозь пол.
– Н-не… не знаю… Я же, как вы сами говорили, всё равно когда-нибудь вам надоем. В-вот и хотелось бы узнать, когда примерно, и что после этого со мной произойдёт? Вы просто меня отпустите или… что?
– Про надоесть я вроде ничего такого не говорил.
Вот и зачем, спрашивается, он так пристально меня рассматривает. Или делает это специально – пока держит пальцы на моём пульсе под скулами, проверяя таким образом честность моих ответов, как на собственном детекторе лжи.
– А про остальное… Я в таких вопросах специальные график-планы не веду. И, по-моему, даже половины месяца не прошло после того, как ты у меня появилась. Не слишком ли рано думать о таких вещах?
Кажется, я не заметила, как он заставил меня потянуться за его пальцами к его лицу. Поняла это только тогда, когда моих губ и пылающей кожи коснулся его голос с дыханием, завибрировав в моих нервах будоражащим звучанием, словно сверхчувствительным камертоном. И в этот раз я не удержалась, действительно вцепившись в обивку дивана и поджав пальцы на ногах, как и теряя способность к здравому мышлению. Не говоря про смысл вошедших в моё сознание слов мужчины. Например, про фразу «после того, как я у него появилась»…
Господи! Да что же это за человек-то такой? Почему рядом с ним у меня полностью отключается мозг, а я сама становлюсь едва не податливым воском в его руках, с которым он может творить всё, что только ему не заблагорассудится? Или он всё-таки не человек, как мне всегда и казалось всё это время?
– А когда будет не рано?
– Наверное, когда я сам об этом заговорю. Давай условимся раз и навсегда. Ты будешь впредь задавать вопросы только по существу. В твоём приоритете сейчас должны преобладать совсем иные понятия. И думать в подобные минуты тебе нужно совершенно о другом.
В эти мгновения его взгляд не просто потяжелел, а словно наполнился дурманящей дымкой, чей наркотический эффект тут же перешёл на меня, ударив в голову вместе с последующим действием мужчины. С тем, как он второй рукой подхватил меня за бедро и ягодицу, и я, не до конца понимая, что делаю, вдруг привстала (не сама конечно же!) с дивана и пересела на его ногу, оказавшись напротив его лица едва не в самый притык. И едва не одурев от этого ещё сильнее, чем было.
– Я тебя приобрёл для вполне конкретных целей, о которых ты не можешь не догадываться. И которые, как я успел заметить за последнее время, ты воспринимаешь без какого-либо ярого протеста или хоть какого-то слабого намёка на таковой.
Той рукой, которой он меня недавно придерживал под попу, Крон теперь вёл по ягодице, пояснице, спине, вскоре пройдясь по рёбрам под подмышкой, чтобы накрыть всей пятернёй моё правое полушарие груди и слегка его сжать вместе с тканью вечернего платья. И всё это время он смотрел мне в глаза, наблюдая за моей ответной реакцией или же пытаясь загипнотизировать и своим дурманящим взглядом, и колдовским заклятием.