Глава 43
Меня буквально парализовало от чужой беспардонности. Причём до такой степени, что я не могла даже какое-то время пошевелиться, а не то чтобы осмыслить только что произошедшее и услышанное.
Если внешность незнакомца ещё с первого брошенного на него взгляда не вызвала во мне ни капли симпатии, то после его последних слов и лапающего меня взора, он и вовсе стал для меня омерзителен. Ещё и настолько, что захотелось интуитивно отшатнуться от него как можно подальше.
Я бы, наверное, так и сделала, если бы рядом не стоял Кронос и не прикрывал меня своей ментальной защитой, да и самой физической близостью, как реальным щитом.
– Может сбавишь обороты, Винс? Или моё присутствие тебя уже нисколько не сдерживает? – Федерико наконец-то ответил этому зарвавшемуся наглецу, словно специально выдержав для этого почти целую минуту и наблюдая по ходу, до какой грани тот дойдёт.
– А в чём проблема, Крон? – Винс, как ни в чём ни бывало, осклабился, будто ему и в самом деле сказали что-то смешное, и даже непринуждённо пожал плечами. – С каких это пор тебя вдруг начали волновать твои подстилки. Да, прости, если что, конечно, они ведь твои и только твои по праву. Но то, кем они являются по своей сути, роли особой не меняет. Ты же не станешь держать подле себя эту gattina[1] до скончания времён? И на кой оно тебе вообще, если так подумать? Завтра найдёшь обязательно кого-то другого, тем более, что для тебя подобные вещи в порядке вещей.
– А с чего ты вдруг стал таким не в меру разговорчивым и смелым, Винс?
Что-то мне их «милая» беседа начинала нравиться всё меньше и меньше. А уж этот Винс (или, скорей всего, Винсенте) и подавно. Особенно то, как он на меня всё это время смотрел и явно сдерживался от соблазна, чтобы не коснуться меня своими зудящими ручищами. Казалось, он и ухмылялся мне этой своей кошачьей улыбочкой, будто знал обо мне всю подноготную и поэтому мог нести всю эту чушь без опасения получить на орехи от более сильного соперника.
– Да брось, Крон! Что я вообще такого сказал? Ты ведь и сам знаешь, что я никогда не замахиваюсь на чужое и уж тем более не прикасаюсь к тому, что уже было кем-то использовано, но… Это, наверное, сильней меня. А уж если брать во внимание тот факт, что ты мне очень сильно задолжал после смерти Велии…
– Задолжал после смерти Велии? Ты вообще в своём уме, Винс, или перебрал с транквилизаторами? И что будет, если я тебя не остановлю? До чего ты ещё договоришься?
Но и в этот раз Винсенте повёл себя так, будто ничего такого криминального он и не говорил. Будто всё это в порядке вещей, и каждый, кто его слушал, должен был с ним согласиться. А может он вёл себя так расхлябано, потому что за его спиной стояло два скучающих мордоворота? Правда, их присутствие как-то не особенно повлияло на поведение Кроноса. Точнее, он вообще их не замечал, буквально в упор, будто их тут и вовсе не существовало. И, если потребуется, сделает так, что они станут таковыми уже по-настоящему.
– Рико, Рико! Ну, разве так можно говорить со своими родственниками и когда-то лучшими друзьями? Я, конечно, могу подождать, пока ты наиграешься своей новой куколкой, но, может сделаешь для меня хотя бы разочек, хоть одно исключение из правил? Она всё равно для тебя никто и таковой останется уже навсегда. В чём смысл тогда делать вид, что это не так?
– А в том, Винс… – мне не послышалось, у Кроноса действительно заметно сел и ощутимее охрип голос, хотя внешне он вроде как и виду не подавал, что именно чувствовал. Может лишь взгляд стал более тяжёлым и грузным. – Что в некоторые моменты ты начинаешь забываться. И то, что ты являешься братом покойной Велии никаких поблажек или дополнительных бонусов тебе не даёт. Мой тебе совет. Лучше притормози, Винс. Притормози, пока ещё не слишком поздно.
Вот теперь мне стало страшно уже по-настоящему. Потому что я чувствовала насколько Федерико говорил всё это серьёзно и без намёка на скрытую шутку.
– Хочешь сказать, ты способен ради какой-то юбки пожертвовать родственными связями?
– Не перекладывай с больной головы на здоровую, Винс. Это ты пытаешься ими пожертвовать ради своей сиюминутной блажи, совершенно не думая о возможных последствиях. Неужели так сложно держать себя в руках, тем более перед совершенно незнакомой тебе девушкой? Ты ведь понятия не имеешь, кто она такая, но уже успел оскорбить за это время, будто действительно не соображая, что говоришь. Забыл, в чьём доме ты находишься?
Кажется, впервые слова Крона возымели над его неуравновешенным родственничком должный эффект, причём в виде невидимой, но весьма отрезвляющей пощёчины.