Даже не помню, когда перестала называть это «заниматься сексом». Словно вышло как-то само собой, как всегда и выходило с самим Кроносом – ненавязчиво и естественно, будто всё так и должно было быть. Если не считать каких-то незначительных исключений. Точнее, тех самых вещей, которые всё же иногда атаковали меня либо тяжёлыми воспоминаниями, либо навязчивыми вопросами, на которые он не всегда желал что-то отвечать.
Например, к теме Винсенте и его сестры, мы уже больше не возвращались. А то, что касалось лично меня и моего дальнейшего будущего, об этом спрашивать не решалась я сама, как и об участи той же Алины. И чем больше проходило времени, тем мне страшнее было об этом думать. Может поэтому я и старалась гнать от себя все эти мысли. Или же убеждала себя, что живу сейчас в ином измерении, далеко за пределами моего собственного мира и прежней реальности. Да, в царстве самого Кроноса, к которому привыкала с каждым новым днём всё основательней. А просыпаясь каждое последующее утро, забывалась от уже такого далёкого прошлого ещё больше.
Во всяком случае, так было легче воспринимать свою нынешнюю действительность. Как и не искать больше виновных в своей сложившейся участи и не биться при этом головой об стенку. А, самое главное, иметь возможность просыпаться, видеть рядом спящего Кроноса и растворяться в тех сладких чувствах, которыми меня накрывало в те моменты. Утро за утром, день за днём, перестав вести им счёт и даже в коем-то веке перестав ждать того, что должно было со мной произойти в ближайшем пресловутом будущем. Не говоря о том факте, что время в царстве мифических богов всегда движется иначе. Впрочем, как и всё остальное.
Реальность там тоже другая. Что-то среднее между сном и явью. Вроде бы всё настоящее, но воспринимается совершенно по-другому. Хотя нет. По утрам это всё-таки нечто иное – весьма особенное и сокровенное. То, что я теперь не променяю, наверное, даже на целый день свободы. К тому же сложно было назвать мою новую жизнь принудительным заключением. Ну, да, я не могла всё так же связаться с родными и друзьями, получить доступ к интернету, ходить только там, где я хочу. Ещё и находилась всё это время все двадцать четыре часа в сутки под присмотром бдительной охраны.
Но в том-то и дело. В квартире мои телохранители не ошивались, а на улице они не дышали мне в затылок и не зажимали между собой во время прогулок по вечному городу. В некоторые моменты я даже напрочь забывала об их присутствии. А если вечером мы куда-то выходили с Кроносом – в какой-нибудь уютный ресторанчик или ещё куда, то об остальном я тут же переставала автоматически и думать, и вспоминать. Даже об окружающем нас мире.
Наверное, так было даже проще. Не нагружаться, не изводить себя навязчивыми вопросами, не думать о худшем, а потом открывать утром глаза и не сдерживать глупую улыбку, когда снова видишь его перед собой на другой половине большой кровати. Подобный расклад для Дня Сурка, в который меня неожиданно затянуло, как ни странно, оказался вполне приемлемым и в чём-то даже исключительным. И я действительно не жаловалась, даже собственным в этой реальности положением. Если бы…
Если бы не открыла однажды глаза и не увидела того, чего уж точно не ожидала увидеть. Потому что это не было утро. Это не была знакомая мне спальня в тёплых золотисто-бежевых тонах с проникающими через окна ласковыми лучами солнца. И это не был тот мир, в котором я успела прожить несколько дней подряд.
Я и раньше ассоциировала Кроноса с тёмным и мрачным Тартаром, с мифической бездной, из которой невозможно выбраться ни одной живой душе. Но всё это жило лишь в моём слишком бурном воображении, отражаясь ирреальными образами в столь редких теперь кошмарных снах. Но даже тогда я не переставала тянуться к хозяину этого мира и доверять ему. Когда я его там видела и чувствовала, все страхи отступали сами по себе. И, можно сказать, кошмар в те секунды уже переставал быть кошмаром.
Но в этот раз что-то изначально пошло не так. И, да. Мне до этого снился кошмар. Очень жуткий кошмар. Где меня преследовал Винсенте Ди Маджио в каком-то лабиринте, то ли из стёкол, то ли из зеркал. Кем он там был, я так и не поняла. Скорей, самим собой. Монстром и чудовищем, которое мечтает нагнать свою жертву в самый неожиданный для неё момент. Или выпрыгнуть из зеркала, или, наоборот, притвориться твоим отражением, чтобы схватить тебя за руку и затянуть за собой в свой страшный чёрный мир…
В конечном счёте, я и проснулась, когда пережила во сне наиболее страшный фрагмент. Когда чудовищу удалось это сделать. Подкрасться, оплести мне лицо своими костлявыми руками и прохрипеть на самое ухо: