А мне в эти секунды стало вдруг так больно, будто он говорил не о том, что хочет меня уберечь от возможных последствий после знакомства с его шурином, а едва не бил меня своими словами физически, как жёсткими оплеухами по лицу. Хотя, мне уже казалось, что он добрался до моего сердца и наносил удары невидимым ножом один за другим. И выглядел при этом так надменно и неприступно, словно подготовился к своей беспощадной атаке заранее, прекрасно зная, что ничего я сделать в ответ всё равно не смогу.
– Пожалуйста, Рико! Почему именно сегодня? Ты же мне не дал возможности хоть как-то всё это осмыслить.
– Я не давал её тебе и тогда, когда захотел тебя. С чего ты вообще взяла, что меня интересует, чего ты хочешь, а чего нет? И я тебе сказал о твоём возвращении в Россию ни как о предложении вернуться домой. Я тебя просто поставил перед фактом. А нравится тебе это или нет, твои мысли на этот счёт меня совершенно не волнуют. Но не улететь сегодня из Италии тебе может помочь только чудо. Только, боюсь, оно едва ли случится.
Эпилог
Нет, чуда так и не случилось, ни в тот же день, ни в последующие, хотя я и надеялась до последнего. Надеялась и ждала, что Кронос передумает. Что он просто испугался и погорячился, сам не понимая какую допускает ошибку. А то, что он ошибался, я была уверена на все двести и будто чувствовала, что очень скоро что-нибудь обязательно, но произойдёт.
И, как ни забавно это прозвучит, но случилось столь запоздавшее чудо в аккурат в тот день, когда из Италии вернулась Алина, и я, конечно же, поехала встречать её в аэропорт вместе с её родителями и представителями федеральной службы безопасности. Но и в этот раз государственные органы по нацбезопасности проявили небывалую тактичность и обошлись недолгими формальными расспросами, которые закончились практически ничем – подписанием каких-то бумажек и предупреждением о том, что, возможно, в ближайшее время нас могут побеспокоить ещё несколько раз по тем или иным вопросам. И, как я поняла ещё по собственному возвращению, к этому тоже приложил как-то свою руку Федерико Гвидиче, буквально огородив нас от поджидавших на нашей родине неприятностей.
– Я реально всё ждала, когда же меня обвинят в шпионаже против своей страны и наденут наручники. Хотя другим в этом плане, думаю, повезло бы куда меньше.
Домой к Алине мы попали уже глубоким вечером, и это после его дневного прилёта и триумфального появления в зале ожидания аэропорта на инвалидной коляске и с костылём наперевес. И то мы очень долго избегали самых болезненных для нас тем, делая вид, будто ничего такого и не произошло. Но, в конечном счёте, оказавшись в комнате своей многострадальной подруги и наблюдая, как она ещё минут десять сдерживает слёзы, рассматривая столь родные сердцу вещи и мебель, мы всё же добрались до того, о чём не рискнули проронить ни слова за весь прошедший день. Я тогда села у её рабочего стола на её очень удобное офисное кожаное кресло, а сама Алинка растянулась рядом на софе под окном, блаженно закрывая глаза и качая от неверия головой.
– Боже мой, Дан… Это реальный шиздец! Я бы в жизни никогда не подумала, что однажды вляпаюсь в нечто подобное, и мне буквально придётся выживать в нереальных условиях. – её вдруг пробрало на смех, хотя на истерический он явно не тянул. – Не поверишь, но все последние недели в оплаченной частной палате хрен пойми какой римской больницы, мне даже психиатров присылали. Одновременно вели долгие и нудные беседы о том, как я должна себя вести в России и что отвечать на расспросы «следователей», и при этом пытались вправить мне мозги после всего, что успели до этого сделать со мной. И ведь ты, по сути, сейчас единственный на весь мир человек, которому я могу всё это рассказать, а иначе… Чёрт, я действительно верю в то, что у этого мафиози есть люди везде. Как думаешь, они могли поставить тут тайную прослушку до моего сюда возвращения?
– Боюсь, эта паранойя останется с нами уже до конца наших дней. Хотя, после того, что ты сделала тогда с пистолетом и Винсенте, мозгоправы для тебя действительно оказались лишними. Я вообще не представляю, как тебе удалось пережить весь этот ад и при этом не свихнуться. Я столько раз себя винила в том, что случилось. Чувствую себя и предательницей, и никчёмной размазнёй.
– Да брось, о чём ты вообще говоришь? Как будто ты могла тогда на что-то повлиять. Скажи спасибо, что мы вообще выжили и даже вернулись домой относительно целыми. Многим на нашем месте повезло куда меньше.
Да, но только меня за время нашего похищения никто не насиловал и не угрожал сделать из меня проститутку. И в отличие от Альки, я не хотела так скоро возвращаться домой. И какой смысл теперь-то кривить душой? Я не хотела этого до сих пор, потратив всё последнее после возвращения время на поиски подходящих вариантов для своего ближайшего перелёта обратно в Италию. Может я и сумасшедшая, но только кто способен мне запретить путешествовать по миру и дальше, или по понравившейся мне европейской стране?