– С полдюжины где-то точно. И то тех, кого я знаю наверняка, вместе со мной и с тобой.
– И что… он со всеми… встречается? И с тобой тоже?
Полдюжины? Вместе с той парочкой, о которой Анника говорила раньше. Или с нею все восемь?
Чёрт! Тогда это реально какой-то гарем. Иначе и не назовёшь.
– Как правило, большую часть времени он отдаёт новенькой, так сказать, ещё не опробованной им до конца пассии. Ну, ты понимаешь. Совершенно новая, ещё и понравившаяся с первого взгляда игрушка. Самые первые впечатления и соответствующий этому азарт. Хочется распробовать и насытиться этими свежими эмоциями по полной, пока ещё пробирает от первоначального прихода и вызывает нужный интерес с желаниями. А дальше… Когда он уже войдёт во вкус, который начнёт приедаться, набивая с каждым разом всё большую оскомину, может по ходу вспомнить и о других своих игрушках, преданно ожидающих его в таких же самых комнатах. Хотя, разное бывало. Мог одновременно, вернее через день два, посещать любую, на кого его тянуло. Здесь нельзя ничего точно предугадать. А уж проследить за всем, что делает Рико в собственном же доме…
И, тем не менее, судя по словам Анники, она прилагала для этого немалые усилия. Следила, подсматривала, наблюдала, а потом выбирала нужный момент, чтобы нагрянуть с нежданным визитом.
– И что он делает с ними после?.. Потом, когда вдоволь наиграется и… насытится?
Не пойму почему, но слова самой старой здесь любовницы Кроноса вызвали во мне не совсем приятную реакцию. А ведь она всего лишь подтвердила слова Одуваловой о его тайном здесь гареме, не сказав, по сути, ничего нового или неожиданного. Тогда почему у меня так странно ноет или скручивает в районе диафрагмы, будто мне снова хочется разреветься, а, ещё лучше, остаться с этой тяжёлой информации наедине и без свидетелей. Чтобы я смогла её как-то переварить и научиться жить с нею дальше. Тем более в таком месте. Тем более рядом с таким человеком, как Федерико Гвидиче.
– Честно говоря, я знаю не так уж и много. Но, чаще, говорят, он их отпускает в свободное плаванье. По большему счёту тех, кто продержался под ним на нужном уровне и ничем таким не выделился среди остальных. Поскольку самых агрессивных и не в меру заносчивых, Рико предпочитает наказывать в своей особой манере. Вернее, ни сколько наказывать, а, скорее, «воспитывать», делая из них шёлковых и покладистых подстилок. Наказывает он куда пострашнее. И наименьшее из подобных наказаний – может подарить одну из таких выдрессированных игрушек какому-нибудь своему хорошему знакомому, другу или деловому партнёру. Причём иногда это делает прямо здесь, в этом самом доме, если приглашает кого-то сюда на деловую встречу или же специально устроенную в честь какого-нибудь особого события вечеринку.
– А наибольшее наказание какое? – лучше бы я остановилась сразу и попросила Аннику покинуть мою комнату (и желательно больше сюда не возвращаясь).
Мне совершенно не нравилось, что она рассказывала и докуда ещё могла зайти в своих жутких историях о Кроносе. Я ведь ничего о нём не знала до сего момента, хотя и сходила все эти дни с ума от полного неведенья. А теперь, откровенно говоря… Лучше бы находилась в этом неведенье и дальше…
– Абсолютно всего, что он когда-то и с кем-то делал, я, естественно, не знаю, но через сплетничающую прислугу слышала лишь о некоторых единичных случаях. Правда, там и поводы были не на ровном месте. Какая-то красавица умудрилась как-то пырнуть его то ли осколком от бутылки, то ли столовым ножом… В общем, он её потом за это неслабо так выпорол, а потом её просто переправили с острова на большую землю, то ли буквально продав в рабство, то ли отдав в один из борделей, которыми владеют подчинённые ему картели. В любом случае, с Рико лучше не нарываться. Ему, по большему счёту, плевать на всех, кого он трахает и какие использует для этого излюбленные методы. Хотя, конечно же, не всем приглянувшимся ему «счастливицам» везёт так же, как и нам. Мы здесь для него – ежедневное мясо, по сути, ничего для него не значащее. Предназначены только для того, чтобы утолять его голод и ничего сверх того. Поэтому и не имеем здесь никаких прав, ни уж тем более какого-то голоса. С одной стороны, вроде и хорошо, что он приходит к кому-то из нас, а с другой – если перестанет приходить, нет никаких гарантий, что он отпустит тебя домой или просто отпустит.
Кажется, я получила нужную мне информацию к размышлению уже в чрезмерном избытке, подсознательно начиная понимать, что пора бы уже и остановиться. Но, как вскоре выяснилось, это было сделать не так-то уж и просто.
Меня и так уже пробирало не очень хорошим приходом от услышанного, но я, как тот упрямый камикадзе, пёрла строго к цели, никуда не сворачивая и не думая сбавлять скорости ни на йоту.