– А что сделали с… с Анникой? Она до сих пор на острове? – задать об этом вопрос Марит я рискнула в тот же день, когда меня повели на первую прогулку по свежему воздуху, разрешив взять с собой электронную читалку.
– Нет. Её увезли отсюда ещё вчера, причём в наручниках.
Зачем было сказано про наручники, я так и не пойму. Может, чтобы успокоить меня окончательно, дав понять, что так поступят с каждым, кто посмеет покуситься на жизнь любимых игрушек Кроноса?
– Ты это видела лично?
– Да, конечно. Это видела практически вся прислуга. – Марит ответила с таким невозмутимым выражением лица, будто перечисляла блюда сегодняшнего меню на обед и ужин. – Посадили в салон джипа с тонированными окнами и повезли к пристани. Господин Гвидиче даже не захотел беспокоить из-за неё экипаж джета, отправив на материк на служебном катере. А это уже не столь быстрое, как и далеко не приятное путешествие.
– И что с ней сделают потом?.. На материке?
Служанка сдержанно передёрнула плечами и совершенно не изменилась в выражении абсолютно безучастного к судьбе несостоявшейся убийцы лица.
– О таких вещах нас не информируют. Кроме как предупреждают о последствиях, если кто-то имеет какие-то иные цели пребывания на этом острове, кроме официальных и оговорённых в контракте.
– Так вы ещё и контракты подписываете?
– Конечно. Как и расписку о неразглашении.
– И как же сюда вообще попадают, кроме тех девушек, которых привозят против воли?
Я так увлеклась расспросами и открывшимися передо мной возможностями, что малость забылась и немножко переступала допустимую грань. Видимо, Федерико отдал распоряжение не просто за мной присматривать, но и даже поддерживать разговор, если меня вдруг на него пробьёт. Правда в этот раз Марит сдержанно улыбнулась (что уже было неожиданным для меня открытием, если не потрясением) и впервые за этот час уклонилась от ответа.
– Боюсь, мисс Дана, я не могу обсуждать с вами подобные темы разговоров.
– Да, точно! Вы же подписывали расписку о неразглашении. – я сама за неё закончила, смущённо краснея и понимая, что ничего особенного в этом плане не изменилось. Я всё та же пленница и моего истинного здесь статуса никто не отменял. Возможно и дали какое-то послабление, но не более того.
Хотя, надо сказать, мне оно пришлось по душе. Увидеть ухоженный и благоухающий в это время года островной сад с экзотическими растениями, неизвестными цветами и со сдержанной парковой архитектурой в виде каменных дорожек, скамеек и беседок – оказалось на удивление той ещё отдушиной. К тому же он был стилизован сразу под несколько видов ландшафтного дизайна и, по сути, разделён на немаленькие зоны. А те, в свою очередь, были заполнены весьма впечатляющими композициями из тех же растений и рукотворными украшениями человеческого гения. В итоге я насчитала где-то с пять таких зон – от классического английского, обязательного средиземноморского и до японского каменного сада. И все они мне безумно понравились, как своей феншуйской продуманностью, так и безупречной ухоженностью.
– А господин Гвидиче сам здесь когда-нибудь бывает? – в первый день моей первой сюда вылазки мне потребовалось не меньше часа чтобы всё тут обойти, рассмотреть и даже понюхать некоторые цветы. К тому же, здесь было очень много плодовых деревьев, которые к окончанию лета были увешаны немаленьких количеством спелых фруктов, буквально приманивая ими к себе подобных мне глупышек и едва не демонстративно предлагая вкусить свои сочные плоды прямо с веток. Чем я, впрочем, не преминула воспользоваться несколько раз, а Марит, как нельзя кстати к такому случаю прихватила с собой салфетки и даже бутылку с минеральной водой.
– Конечно, бывает, если не слишком занят.
– Один или?..
– По большему счёту один. Хотя телефонные звонки достают его и здесь.
– А сейчас он где, если не секрет?
– Ещё с утра улетел с острова.
Вот уж никогда бы не подумала, что подобное известие способно вызвать у меня неожиданное уныние. Хотя, можно было и так догадаться. Раз Аннику вчера отправили на материк по воде, то, скорей всего, Кронос отправился следом, чтобы проследить за её участью, если и не лично, то через какие-то другие свои распоряжения. А может он просто вернулся к своей повседневной жизни, которая могла включать в себя ещё и публичную. Ведь и Одувалова, и Анника говорили о том, что у него полно других более постоянных пассий и на большой земле. Кто его знает. Вдруг он за кем-то очень сильно соскучился. Он же не клялся мне в вечной верности и уж тем более в любви, а поставленное им клеймо – ещё не залог более глубоких с ним отношений.