Наверное, самое ужасное во всём этом, то, что я так ни разу и не подумала тогда его остановить. Даже когда он, не рассчитав по чистой случайности собственных сил причинял мне реальную боль, хотя и не преследовал данной цели. По крайней мере, резать, душить или чем-то меня протыкать он не пытался, и лупить со всей дури ремнём или хлыстом, тем более. Он и сам мог прекрасно заменить любую пыточную машину или машину смерти без каких-либо вспомогательных предметов с двусмысленными значением. Чем, в сущности, пользовался едва не постоянно, и благодаря чему у меня сейчас ныли даже кости, а не только мышцы. К тому же, мне было как-то боязно осматривать себя из вполне обоснованного страха увидеть на коже на многих местах синяки и засосы.
Чёрт! И что теперь делать? Марит же по любому погонит меня сейчас в ванную.
– А где сейчас господин Гвидиче? Тоже спит? – лучший способ потянуть время, это перевести тему разговора, чем я тут же воспользовалась.
– Нет. Где-то после завтрака сразу же улетел на материк.
Вот это я действительно отключилась так отключилась, что даже рокот взлетающего джета или вертолёта меня не разбудил. Да и само известие о покинувшем остров Кроносе почему-то отозвалось в моём сознании не совсем приятной реакцией. Хотя, чего ещё можно было ждать от этого человека? То, что он сам навестит меня здесь и поинтересуется лично, как моё самочувствие, включая пропечатавшиеся под кожей впечатления о прошедшей ночи? Может он был ещё обязан принести мне кофе в постель с букетом алых роз и каким-нибудь исключительным подарком, который должен загладить все его ночные безумства?
– Понятно. И надолго? – и опять меня потянул за язык неубиваемый инстинкт. Сколько было можно наступать на одни и те же грабли? Марит уже стопятсот раз говорила, что её, как и остальную прислугу, не держат в курсе личной жизни Федерико Гвидиче.
– На счёт этого, ничего конкретного сказать не могу. Но господин Гвидиче отдал на ваш счёт ряд распоряжений. Чтобы для вас подготовили небольшой багаж из необходимых вещей и одежды, а вас – к завтрашнему перелёту в Рим.
– Чего?.. В смысле… К-куда?! – я даже не поняла, как подскочила с подушек и уселась с выпученными глазами перед служанкой, вперившись в её невозмутимое лицо неверящим взглядом и пытаясь определить – говорит ли она правду или же просто надо мной стебётся.
Наконец-то Марит изобразила некое подобие снисходительной улыбки, смысл которой я всё равно не поняла из-за накрывшего меня волнения. Кажется, я даже перестала соображать, настолько шокирующе подействовало её заявление на мою далеко не крепкую психику.
– Господин Гвидиче хочет, чтобы вы присоединились к нему в Риме. Для какой именно цели, он, увы, не уточнил. Что касается остального, мне только сказали, что я должна сделать для вас здесь. На прочие вопросы о поездке в Рим я ничего конкретного сказать, к сожалению, не смогу.
А кто?! Кто сможет? И почему вдруг сейчас? Что это всё значит? Это хорошо или, наоборот, очень плохо?
– А такое уже когда-нибудь с кем-то тут случалось?.. Феде… Господин Гвидиче отправлял с острова на материк других девушек, как меня сейчас?
– Абсолютно про всех я едва ли сумею что-то сказать. Но, конечно же, за такое большое количество времени здесь случалось многое. Хотя очень редко кого-то отсюда увозили где-то через неделю или две после поселения в одной из гостевых комнат имения. А вот что с ними делали на материке и куда потом увозили дальше…
– То есть… это может быть как хорошей новостью, так и не очень, да?
Растревоженное словами Марит волнение частично сменилось нехорошим страхом. Я и без того старалась все эти дни не вспоминать о том, как именно сюда попала, и через что мне для этого пришлось пройти. Только сейчас мне волей неволей пришлось вернуться к этому снова. А мои попытки проанализировать последнюю ночь с Кроносом и понять, что же его могло заставить принять последнее решение – ни к чему определённому так и не привели. Как бы я не хотела и не старалась, забраться в голову этому человеку было просто невозможно, как и проследить за ходом его мыслей и желаний. Я постоянно пребывала в этом месте в каком-то убийственном информационном вакууме, а те жалкие кусочки знаний о Федерико Гвидиче мало чем вообще могли помочь. И чем дальше я сходила с ума от неведенья, тем чётче понимала, что так будет всегда. Ничего всё равно не изменится. И никто, включая самого Кроноса, никогда мне не скажет, что со мной будет, когда срок моего пребывания на этом острове подойдёт к своему логическому завершению.