Адрес был на юге Лондона. Это я записал верно. Но когда я наконец добрался до места, оказалось, что лавка называется не «Хлев за кручей», как я записал, а «Хлеб насущный». Это был магазин экологически чистых продуктов. Перед застекленной витриной с несметным множеством разнообразных бобов (я даже не знал, что бывает столько сортов!) стояла продавщица – высокая, тоненькая, в белом комбинезоне. Из-под белой косынки на голове выбивались светлые девичьи кудряшки. Продавщица была до того миловидна и так молодо выглядела, что я на миг понадеялся, что это и есть Мари Мэллори. Но когда я подошел поближе, то обнаружил, что она гораздо старше – ей могло быть и за сорок. Наверное, это была мать Мари. В таком случае, судя по моим расплывшимся и закапанным записям, ее звали миссис Баттл; однако на вывеске над дверью значилось: «Владельцы Л. и М. Наттел». Я не стал рисковать: ошибаться в фамилиях – последнее дело. И ограничился тем, что вежливо спросил, где я могу найти Мари Мэллори.
Продавщица всмотрелась в меня, склонив голову набок, и взгляд у нее был до того оценивающий, что мне даже стало не по себе.
– От меня помощи не ждите, – сообщила она после долгого молчания.
– Быть может, вы поясните почему? – спросил я.
– Много о себе воображаете, – заявила она. – Пижонский выговор, начищенные туфли, дорогой плащ, прическа волосок к волоску – ох, теперь я прекрасно понимаю, почему вы так обошлись с бедной девочкой. Наверняка решили, что она недостаточно хороша для такого, как вы! А может, она вам рубашки плохо гладила?
Тут я, кажется, временно лишился дара речи. Молча стоял и чувствовал, как лицо заливает краска. Да, я и правда люблю элегантно одеваться, но тогда я поймал себя на желании возразить, что рубашки себе я глажу сам. Глупости какие-то. Я постарался взять себя в руки и сказал:
– Миссис… э-э… миссис Баттл… Наттел? Уверяю вас, я ничем и никогда не обидел вашу дочь.
– Тогда почему она так огорчена и говорит, что вы с ней плохо обошлись? – свирепо парировала она. – Мари врать не станет, не такая она. И с какой радости вы приползли ко мне? Поняли наконец, что упустили приличную девушку из наманикюренных рук, да?
– Миссис Баттл!.. – опешил я.
– Наттел, – поправила она. – Никогда не любила мужчин, которые носят шейные платки. Что плохого в простом честном галстуке? Знаете, если бы я вас увидела, когда она только начала с вами встречаться, я бы ее отговорила. Я бы сказала: шейные платки – это подозрительно. Как и макинтош с кучей пуговок и пряжечек. Одежда много говорит о человеке!
– Миссис Наттел!!! – чуть ли не заорал я. – Я не видел вашу дочь ни разу в жизни!
Она недоверчиво уставилась на меня:
– Тогда что вы тут забыли и зачем натоптали в моем магазине?
– Я пришел к вам, – терпеливо объяснил я, – поскольку разыскиваю вашу дочь Мари Мэллори в связи с… в связи с тем, что ей причитается наследство.
Наследство – не самое лучшее оправдание, но я так разнервничался, что забыл все более изящные предлоги, которые придумал по дороге в Бристоль.
Похоже, это произвело на миссис Наттел должное впечатление. Теперь настал ее черед краснеть. Нежно-розовая кожа окрасилась густо-багряным, она прижала обе руки ко рту:
– Ой! Так вы, значит, не этот ее Робби?
– Мадам, меня зовут Руперт Венейблз, – представился я, рассчитывая основательно смутить ее в отместку.
– Ой, – повторила она.
Я уже ждал, что сейчас она смягчится и позовет дочку из квартиры на втором этаже или еще откуда-нибудь. Как бы не так.
– А докажите! – потребовала она, как только краска отхлынула от щек. А когда я показал ей визитную карточку, заявила: – Карточку всякий напечатать может!
Тогда я выложил на прилавок водительские права, банковскую карту и чековую книжку. Миссис Наттел рассматривала их долго и придирчиво.
– Заграничный паспорт я с собой не взял, – сказал я не самым вежливым тоном.
На что она заметила:
– Руперт – это на самом деле немного похоже на Робби.
– Ничего подобного, это совсем разные имена, – сказал я.
Она снова взяла мою визитную карточку и задумчиво уставилась на нее.
– Тут написано – разработчик программного обеспечения. Это вы?
Я кивнул.
– А этот Робби говорил, что учится на ветеринара. Да, это разные вещи, – рассудила она. – Но если вы по делу о наследстве, почему вы не юрист?
– Потому что я душеприказчик, – процедил я. – Покойный – Стэнли Чарнинг – указал меня в своем завещании как душеприказчика. Миссис Наттел, ваша осторожность и предусмотрительность выше всяких похвал, но я был бы признателен, если бы вы позволили мне поговорить с Мари.