Прочитав письмо, Феодора хотела что-то сказать, но в это время лакей приотворил дверь и впустил в комнату собаку из породы шотландских овчарок. Однако, походя на эту породу в общих чертах, собака разнилась от нее во многом. Голова ее была гораздо шире, глаза смотрели гораздо умнее, туловище было сильнее и как-то крепче. Собака не была красива, но невольно привлекала внимание каждого, увидевшего ее, своим оригинальным сложением. Особенно красивы были глаза: умные, большие и какие-то сосредоточенные. Вбежав в комнату, она прямо направилась к Коннеру и начал тереться у его ног, в то время как хозяин ласково гладил ее по спине.
Девушка с любопытством смотрела на собаку.
— Оригинальный у вас пес, м-р Коннер! — произнесла она. — Я еще никогда не видела таких!
— Охотно верю этому, мисс! — ответил сыщик. — Это животное, бесчисленное множество раз спасало мне жизнь и помогало открыть преступников тогда, когда это казалось невозможным! Мой Мацеппа только сегодня прибыл из Мексики, где я оставил его в последний раз. Я намереваюсь совершить кругосветное путешествие, ради обогащения моих познаний и ради знакомства с преступным миром всех стран. Думаю, что в этом путешествии Мацеппа окажет мне немалые услуги. Не знаю, леди, слышали ли вы когда-нибудь о перуанских собаках, открытых испанцами при завоевании Америки. Испанские историки рассказывают о них чудеса. Поистине, порода, представитель которой находится здесь, наиболее благородна, так как никакое скрещивание не влияет на ее чистоту. Кроме моего Мацеппы, собак этой породы еще только две и я знаю, кому они принадлежат. Лучшие качества собаки соединились в этой породе!
Казалось, собака понимает речь своего господина: она села против него и поворачивала голову от него к Феодоре и обратно. Несмотря на видимое довольство приемом, Мацеппа был как-то беспокоен: он то и дело нюхал в себя воздух и поводил ушами…
— Что вы думаете начать теперь? — прервал наступившее молчание сыщик. — Говард убит, вам больше не грозит никакая опасность и моя миссия в вашем деле окончена.
Щеки Феодоры побледнели при этих холодно сказанных словах… Отвернувшись в сторону, чтобы скрыть волнение, девушка произнесла:
— Я еще сама не знаю, м-р Коннер! Праздная жизнь не по мне. Вообще, русские, поскольку это касается интеллигентного класса, не любят бездельничать. Я, как раз, благодаря своей мнимой свадьбе, успела познакомиться с темными сторонами человеческой души. Я узнала, благодаря этому печальному событию моей жизни, кое-что о мире преступников. И, вот я, как мне кажется, нашла свое призвание! Может быть, вы скажете, что я не гожусь для избранного мною дела? Но призвание тем и ценно, что оно научает, что оно делает из обыкновенных людей, зачастую героев!
Перед вами я преклоняюсь, как перед величайшим борцом за правду! Ваша борьба — борьба титана, колосса! Вам, я знаю, не нужны помощники, кроме, пожалуй, Мацеппы! Но… не откажите в моей просьбе, м-р Коннер! Возьмите меня в помощники! Я отдам весь мой женский ум, чтобы, по мере сил, помогать вам и пожертвую для вас жизнью, если это будет нужно!
Я знаю, что моя физическая сила не велика, но, м-р Коннер, есть масса случаев, где нужна только хитрость и где вам приходится строить комбинацию за комбинацией для того, чтобы поставить верный диагноз.
Вот, в таких-то случаях, я и могу оказать ценные услуги; если вы согласны, м-р Коннер, то с сегодняшнего дня я меняю одежду и, под видом юноши, буду сопровождать вас в ваших приключениях; только тогда, когда этого потребует положение дел, я выступлю под видом женщины.
— Согласны вы, м-р Коннер?
Пат Коннер устремил проницательный взор на Феодору и долго смотрел на нее, не отрываясь. Феодора вопросительно глядела на сыщика; однако, последний просто кивнул головою и коротко ответил:
— Да!
Этим одним словом выразил Пат свое согласие. Затем он протянул девушке руку, которую та крепко пожала.
В это мгновение, Мацеппа кинулся к портьере и отчаянно залаял. Пат Коннер повернул голову; между половинками портьеры, той самой, которая недавно служила прикрытием самому сыщику, он увидел устремленное на него дуло револьвера. С быстротою молнии Коннер отскочил. В этот миг портьера раздвинулась и показался мужчина с мертвенно бледным лицом, у которого правая рука висела на перевязи. Сыщик отступил назад и выхватил из кармана револьвер; в первый раз в жизни он побледнел.
— Гарри Говард? — с ужасом прошептала Феодора.
Сатанинский хохот был ответом на эти слова.
— Да, да! Я Гарри Говард, вставший из гроба, чтобы, отомстить вам обоим.
Как-бы совершенно пренебрегая возможностью быть схваченным, он устремил горящий ненавистью взор на сыщика и насмешливо произнес:
— Ну-с, г-н величайший сыщик, ты побледнел, не правда ли? Да, да, есть многое на свете, что не снилось мудрецам и не могло придти тебе в голову.
С этими словами преступник поднял левую руку и, указывая на Пата, продолжал:
— Твой час пробил! По какому праву встал ты между мною и Феодорой, которая принадлежит мне и на которую я предъявляю свои права, даже теперь из мрака могилы.
Вплотную подойдя к девушке, негодяй отрывисто произнес:
— Следуй за мною!
Он, казалось, хотел испепелить ее взглядом. Вначале она закрыла лицо руками, стараясь отогнать видение, потом бессильно поникла головой.
Но тут выступил на сцену Пат Коннер. Если в первое время он несколько потерялся от неожиданности, то теперь вполне овладел собою, и расчеты Говарда не оправдались.
Сыщик сунул оружие в карман и устремился на преступника. Последний, как говорят, «потерял позицию», повернулся и пустился бежать.
В конторе было темно и Коннер не мог видеть, куда направился негодяй. Когда сыщик выпрыгнул в окно, — никого уже не было видно. Только револьвер, брошенный на песок дорожки, служил доказательством, что все случившееся не было игрой расстроенного воображения.
Говард совершенно правильно рассчитал, что отыскать одного человека между тысячами прохожих, среди белого дня невозможно, но он совершенно забыл о собаке.
Мацеппа был подле своего хозяина. Коннер поднял с земли револьвер и дал понюхать животному рукоять оружия. Собака наклонила к земле голову, и постоянно понюхиваясь, выбежала из сада и понеслась по улице. Не обращая внимания на изумление прохожих, сыщик побежал за нею. На повороте улицы Мацеппа поднял голову, беспомощно осмотрелся вокруг и жалобно завыл. След был потерян. Очевидно, что в этом месте преступник сел в экипаж. Коннер не смутился; несколькими вопросами, обращенными к прохожим, он выяснил направление, которое взял кэб, и побежал сопровождаемый Мацеппой скорее, чем это мог сделать при царившем движении экипаж. Уже на следующем повороте сыщик увидел беглеца. Наконец-то страшная тайна будет раскрыта. Экипаж пересек центральную часть Лондона, проехал квартал Спительфильд, покатил по той самой улице, на которой сыщик впервые познакомился с Феодорой Кащенко и затем завернул в улицу Уайт-чепль. Погоня продолжалась уже более часа и сыщик чувствовал, что силы его начинают ослабевать, но в это время экипаж остановился у полуразвалившегося дома. С быстротой молнии Коннер спрятался за выступ здания. Говард выскочил из кэба, заплатил кучеру и подозрительно оглянулся: на улице никого не оказалось. Только тогда преступник юркнул в дверь. Непосредственно за ним сыщик проскользнул в дверь и очутился в полутемных сенях. Преследуемый в это время находился на верху крутой лестницы, ведшей куда-то наверх; навстречу ему вышел какой-то оборванец со свечою в руке и хриплым голосом произнес:
— Это ты, Джек? А я слышал, что тебя уже четыре дня назад отправили к чертям!
— Ты прав! — дал ответ Говард. — Джек действительно мертв, но я жив.
В то же мгновенье он отпрянул назад: перед ним стоял Пат Коннер!
По знаку своего господина, Мацеппа кинулся на оборванца, повалил его на землю и плотно прижал к полу, не давая двинуться. В то же время сыщик бросился на Говарда; борьба продолжалась недолго; правая рука преступника не могла быть пущена в дело и одного удара кулаком было достаточно, чтобы сделать его неспособным к сопротивлению.