Круглое лицо господина Тёдзи сейчас было торжественно и сурово, он выпрямился и жестом велел всем нам поднять гроб. Под гроб подсунули носилки, и я почувствовала в левой руке отполированную поверхность рукоятки. Сам гроб оказался на удивление легким, почти невесомым, словно мастер Гоку уже покинул нас.
Я поспешно отогнала эти мысли и сосредоточилась на предстоящих обязанностях.
Мы выстроились по четверо с каждой стороны носилок, и по знаку Тёдзи, стоявшего впереди, повернулись лицом к выходу. Я увидела во дворе толпу скорбящих, готовых присоединиться к нашей процессии и проводить тело мастера Гоку в храм.
Внезапно раздался резкий окрик, и в зал вошел дядя Хидехира в сопровождении дюжины своих вооруженных до зубов солдат.
— Процессию возглавлю я, — грубо объявил он, кладя руку на рукоять своего изогнутого меча.
Я быстро посмотрела на Тёдзи. Лицо его вспыхнуло от гнева, и на несколько мгновений воцарилось напряженное молчание.
Затем Тёдзи молча протянул Хидехире фонарь и поклонился.
Высокомерно улыбнувшись, дзито с нарочитым пренебрежением повернулся к нему спиной и направился к выходу из зала.
Когда он отошел на достаточное расстояние, я услышала, как кухонный мальчик Ко негромко сказал Тёдзи:
— Вы окажете почесть мастеру Гоку, если займете мое место у гроба.
— Я сам почту это за великую честь, сынок, — скромно ответил Тёдзи, вставая на его место.
Следом за Хидехирой мы медленно вышли из главного зала на залитый утренним солнцем двор.
По узким тропинкам, усыпанным чистым белым гравием, мы направились через сады камней и мимо прудов, в которых сияло безмятежное голубое небо.
По пути я невольно вновь и вновь возвращалась мыслями к тому дню, когда впервые увидела мастера Гоку. Он тогда стоял в воротах школы, сурово глядя на моего двоюродного брата Кен-ити, заносчиво вызвавшего меня на поединок.
Как много успел нам дать старый мастер! Я так глубоко ушла в свои мысли, что очнулась только когда кто-то из носильщиков споткнулся, и гроб слегка сдвинулся у меня на плече.
Подняв голову, я поняла, что оступилась Хана. Наверное, она тоже задумалась о мастере Гоку и обо всем, чему он научил нас.
Наконец впереди показался монастырь с высокой пагодой, стоявшей на священной земле, в кольце позолоченного гравия.
Мы приближались к главному зданию с тремя красивыми изогнутыми крышами, вздымавшимися друг за другом.
Монахи в одеяниях цвета шафрана выстроились по обеим сторонам лестницы, ведущей к главному входу, рядом с которым на деревянной раме висел круглый медный гонг.
Монахи склонили свои бритые головы перед дядей и его стражами, которые молча прошествовали между ними вверх по лестнице.
Вскоре и мы очутились внутри храма.
Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидела старого монаха, ожидающего нас перед бронзовой статуей Будды. В руке он держал ритуальный посох сякудзе, рукоятка которого была украшена множеством бронзовых колец. За спиной монаха возвышался величественный алтарь, пестревший синей и зеленой росписью с добавлением черной лаковой краски.
Когда мы приблизились, монах прозвенел в алтарный колокол и начал петь; протяжные носовые звуки молитвенного песнопения мгновенно заполнили собой пространство храма.
Мы бережно опустили гроб перед алтарем.
Господин Тёдзи одобрительно кивнул и шагнул вперед, чтобы в последний раз поправить гроб и одежду покойного.
Ученики начали молча заполнять пространство храма за нашими спинами, они подходили друг за другом и аккуратными рядами опускались на колени.
Провожаемые грозными взорами господина Хидехиры и его солдат, в храм робко входили крестьяне с низко опущенными головами и занимали места вдоль боковых стен. Я слышала, как где-то в дальних рядах тихо всхлипывала какая-то женщина. Среди скорбящих было несколько мужчин с волосами, убранными в традиционный самурайский пучок, и я догадалась, что это бывшие ученики Гоку пришли проводить его в последний путь.
Монахи медленно вышли в центр зала, продолжая траурную церемонию.
После долгой молитвы старый монах закончил пение и замолчал. Настало краткое время безмолвных раздумий. Я знала, что после этого один из родственников покойного должен встать и поблагодарить всех пришедших. Но у мастера Гоку не было ни семьи, ни родных.
Я покосилась на Тёдзи, гадая, возьмет ли он слово, хотя в глубине души уже знала, что дядя Хидехира и на этот раз не упустит возможность показать, кто здесь дзито. Так оно и случилось.
Взметнув широкими рукавами белоснежных траурных одежд, Хидехира покинул свое место у изголовья гроба и вышел вперед.
Кровь прилила к моим щекам, ненависть огненными пальцами сдавила горло.
— Друзья, — зычно воскликнул дзито, и его глубокий высокомерный голос эхом облетел гулкие стены храма. — Вы все знаете, кто я такой! Но сегодня я пришел сюда не только как дзито южной части нашей провинции, но как ближайший друг мастера Гоку.
«Какая ложь!» — хотелось крикнуть мне. Я увидела, как напрягся господин Тёдзи, его лицо превратилось в маску мастерски сдерживаемого гнева.
— Наша дружба началась в те далекие дни, когда я сам учился здесь, — продолжал разглагольствовать дядя, внушительно положив руку на рукоять своего меча. — Подобно многим из вас, я тоже был когда-то учеником этой прославленной школы. Однажды мастер Гоку признался, что я был лучшим учеником из всех, вышедших из ворот его додзё.
Дядя помолчал и грозно обвел глазами толпу собравшихся, словно призывал смельчаков оспорить его слова. Мне пришлось крепко стиснуть зубы. Вся школа знала, что лучшим всегда был мой отец!
— Да, в последние годы я далеко обошел своего учителя, и стал все чаще задумываться о том, что мне нужен более опытный мастер для этой школы. Тем не менее, я никогда не забывал Гоку. И я уверен, что вы тоже никогда его не забудете, хотя понимаете — пришло новое время!
Дядя Хидехира помолчал, давая присутствующим возможность глубже прочувствовать его слова.
Из дальних рядов толпы послышались сдавленные рыдания.
Дядя грозно сдвинул брови, и плач немедленно прекратился.
— Вы должны идти дальше! — резко выкрикнул дзито. — А теперь возвращайтесь к своим занятиям. Тренируйтесь, не щадя времени и сил. Станьте воинами. Теперь, когда у меня нет сына, мне предстоит выбрать себе наследника из числа преданных самураев, которые будут помогать мне созидать великую державу! Смерть Гоку была тяжелой утратой для всех вас, но для этой школы настало время перемен…
Ропот пробежал по рядам учеников. Я видела, как сразу в нескольких концах зала они начали негромко перешептываться между собой, и поняла, что их оскорбили слова дзито о том, будто время великого Гоку давно прошло.
— Грядут перемены! — продолжал дядя Хидехира, не обращая внимания на смущение в храме. — И для этой школы, и для всей провинции! Мне нужна армия, нужны солдаты, и я вижу в вас своих будущих воинов… своих командиров… своих самураев, стосковавшихся по настоящим битвам! Надеюсь, вы все будете учиться, не щадя сил, чтобы в нужный час посвятить все полученное мастерство службе своему дзито!
Когда Хидехира закончил свою речь, я увидела, что лица многих учеников загорелись радостным воодушевлением. Было ясно, что наш дядя сумел разжечь в их сердцах огонь честолюбия, и многим захотелось стать верными воинами, будущими полководцами, а быть может, и наследниками дзито Хидехиры.