От разговора с самим собой мужчину отвлекла возня на улице. Блондин подошел к окну в гостиной, выходящему на задний двор, и тут же пригнулся, заметив движение.
Мороженщик медленным шагом пересекал задний двор, направляясь к ржавому фургону. На его плече висел парень, из раны на голове сочилась кровь, мелкими каплями падая на траву и оставаясь на ней алой росой.
— Помогите... — беспомощно простонал Клайд. — Прошу, не надо...
Убийца достиг фургончика и зашел в него вместе с жертвой. В надежде понять, где держит пленников преступник, Мэтт вышел на задний двор. Дверь как назло заскрипела, медленно, тягуче, будто просила детектива не совершать ошибку. Мужчина медленно проследовал к фургону, держа наготове пистолет.
«Максу могло и не присниться... — осенило Тернера старшего. — Он одет в форму мороженщика. Но если так, то Мелисса...»
Мэтт резко замер, почувствовав спиной взгляд. Он оглянулся, и его схватили за глотку, с невероятной силой впечатав в фургон. Местные вороны взмыли в небо, захлопав массивными, черными крыльями от раздавшегося грохота — палец Тернера соскочил и спустил курок, прострелив бок Мороженщика. Тот даже не дрогнул.
Блондин схватился за руку убийцы, отчаянно пытаясь выбраться. Воздуха катастрофически не хватало. Он направил пистолет для второго выстрела, а через мгновение руку пронзила боль. Мороженщик вывернул ему запястье, лишив детектива оружия и откинув его в кусты. Тернер даже близко не собирался сдаваться, ударив мужчину по лицу. Кепка слетела с головы противника, и Мэтт вздрогнул, на секунду перестав сопротивляться.
— Т... омас...
Нолтона было не узнать: заросшее колкой щетиной, изрезанное глубокими морщинами узкое лицо с впалыми щеками и темными мешками под глазами обрамляли ломкие, седые волосы. Спустя тридцать лет Тернер узнал кумира по выразительным глазам. Когда-то они лучились добротой и лаской, от которой не осталось и следа — неистовая жажда убийства поглотила все, полыхая во взгляде яростным пожаром. Том давно утратил былое обаяние, превратившись в старого незнакомца в окровавленной одежде.
— Т... ом... прекра... ти...
— Томас мертв, — безжизненным, равнодушным тоном произнес мужчина и швырнул Мэтта через двор. Блондин пролетел несколько метров, рухнув в сгнившую беседку и провалившись глубже в доски. Он сделал судорожный вдох, разразившись кашлем и жадно хватая ртом воздух. Тернер не мог поверить в происходящее, выползая из беседки.
Том, которого искали тридцать лет, все это время находился рядом.
Сердце гулко застучало, стоило наткнуться на ботинки Нолтона. Мороженщик быстро обошел новую жертву, схватил за шкирку и снова швырнул в обратном направлении, а услышав болезненный вскрик Мэтта, грубые губы Тома растянулись в довольной ухмылке.
От столкновения с фургоном мужчина ощутил, будто по всему телу пробежался колкий разряд тока. Тернер рухнул на землю, едва найдя в себе силы поднять голову.
— Том... Томас, одумайся! — Мэтт пытался достучаться до Нолтона. Тот схватил детектива за волосы, заглянув в его лицо.
— Томас мертв, — повторился Мороженщик.
— Ты не узнаешь меня? Это же я, Мэтт. Т-ты был моим другом, — сказал блондин, и Томас замер, не сводя глаз с жертвы, словно ждал пояснений. — Мы много времени проводили вместе и... Помнишь, мы купили Нику велосипед? Ты еще обрабатывал мои ссадины и помогал собирать мне велик?
Мороженщик несколько секунд стоял неподвижно, подобно камню, а затем из его груди вырвался вздох. Мэтту показалось, что он услышал свое имя.
— А ну, стоять, не двигаться, руки за голову! — рявкнул Ник, показавшись из-за дома и держа Нолтона на прицеле. Он гнал на всех парах, молясь о том, чтобы успеть вовремя остановить преступника. Кажется, его молитвы были услышаны. — Отошел от него!
Томас дернулся и оставил Тернера, повернувшись к Нику. О’Нилл трижды переменился в лице.
— Мать моя... Т-том?.. — пробормотал мужчина, как Нолтон неожиданно оскалился и взревел не своим голосом, бросившись к Нику.
О’Нилл никогда не сталкивался с подобной жутью. За столько лет работы в полиции он повидал многое, но когда челюсть давно пропавшего парня неестественно отвисает, а из глотки вырывается низкий, нечеловеческий рев — это явный перебор. До смерти перепугавшись вопля Мороженщика, мужчина несколько раз выстрелил в него.