Томас по-прежнему считал ее самой красивой, пускай не видел ее с далекого детства. И губы ее так же прекрасны, как и раньше. Он бы все отдал, лишь бы увидеть их хоть раз.
— Как жаль… — с легкой хрипотцой сказал идеальный и всеми любимый Томас Нолтон, чья судьба оборвалась из-за одного падения, обрекшего его на одиночество и страдания.
Он закрыл глаза, и по его призрачным щекам скатились ледяные слезы, оставшись на пустом подоконнике двумя маленькими каплями, переливающимися в свете первых лучей солнца, будто алмазы скорби.
***
Сидя в такси, Мэтт усиленно пытался дозвониться до сына. На другом конце провода звучали долгие гудки. Мужчина надеялся, что они вот-вот прервутся, и Макс ответит живой и здоровый.
Щелчок. Протяжный звук оборвался, внутри Тернера все всколыхнулось от волнения.
«Ну же, Макс!»
— Абонент занят, — безучастный женский голос, словно нож по стеклу, проскрипел в динамике.
— Черт! — выругался Мэтт, в сердцах стукнув кулаком по панели автомобиля.
Сидевший за рулем таксист экзотической внешности нахмурил густые брови и пробасил с явным акцентом:
— Эй! А ну, не тронь мою машину! Высажу ведь!
Тернер с бешеными глазами схватил иностранца за рукав рубашки и рванул на себя. Визг тормозов заглушил треск ткани. То утро навсегда запомнится Радже как самое странное и ужасающее в его жизни.
Мэтт приблизился к побледневшему смуглому лицу таксиста и зло оскалился.
— Я тебе три таких куплю, если ты заткнешься и поедешь как можно скорее, — рыкнул Тернер, оттолкнув его от себя. — У меня сын в опасности, твою мать, гони!!!
— Ай, Аллах, что ж ты сразу не сказал?! — таксист ринулся заводить машину. Двигатель взревел, шины звонко завизжали, потревожив сон местных жителей. Морщась, люди не желали просыпаться, оставляя все заботы на потом, даже не зная, что этот час станет решающим в их дальнейших судьбах.
«Господи, прошу тебя, не забирай у меня Макса, — снедаемый ужасом за жизнь сына, молился Мэтт. — Он все, что у меня осталось. Я все сделаю, только не забирай моего мальчика!»
Считанные минуты тянулись вечностью. Тернер торопил водителя, но быстрее они ехать не могли — не позволял автомобиль. Черное небо обретало краски, больше всего Мэтт опасался рассвета. Казалось, будто с восходом солнца все закончится. Так искренне и яростно выкрикивая из глубин замершей в ледяном остолбенении души, он никогда не молился. Мужчина не знал, у кого вымолить спасение сына, чтобы хоть кто-то свыше его услышал.
Машина заехала поперек газона, и Мэтт, словно ужаленный, выскочил на улицу. Если бы не нога, он бы рванул со всех сил.
Ворвавшись в дом, мужчина огляделся. Вокруг стояла зловещая, тяжелая тишина. Мертвая тишина.
— Макс! — крикнул Тернер, бросившись обыскивать первый этаж. — Макс, где ты?!
Оказавшись в гостиной, Мэтт резко остановился, стоило столкнуться со стеклянным взглядом незрячих глаз. Найджел лежал навзничь в луже крови с глубоко разорванным горлом. Страх и недоумение застыли на его лице посмертной маской. Он не успел толком понять произошедшего из-за точного удара когтями или укуса, черт его разберет. В руке напарник сжимал еще не остывший пистолет. Найджел сопротивлялся.
— Прости, — с сожалением бросил мужчина, забирая у друга оружие. Паника понемногу охватывала детектива, с головой накрывая плотной пеленой. — Макс!!! Отзовись, малыш!!!
На первом этаже сына не нашлось. Мэтт собирался идти обыскивать второй, как увидел Макса в окне. Мальчик неподвижно стоял на заднем дворе, а над ним возвышалась высокая тень. Раскрыв пасть, Мрак клонился к нему, крепко держа щупальцами обмякшее тело ребенка.
— НЕТ! — Мэтт выбежал через заднюю дверь и взял чудовище под прицел. — Отойди от него!
Мрак не отреагировал, поглощенный процессом. Даже Макс не услышал крик отца. Его глаза застелила тьма, в контуженном состоянии он едва стоял, держась только засчет щупалец.