С губ сорвался хриплый стон, и вместе с ним сознание Мэтта упало в тягучий мрак. Чернота вязкой жидкостью обхватила его со всех сторон, заполняя уши, проникая в нос и рот. Мужчина тонул, лишенный спасительного глотка свежего воздуха. Крепкие щупальца сжимали тело детектива до треска в костях, утаскивая все глубже и глубже.
Вот он — конец.
Мэтт никогда не думал о нем, как о чем-то скоропостижном. Работая в полиции небольшого городка, детектив не предполагал ни тяжелых ранений, ни внезапной гибели при исполнении. Он всегда был уверен в себе и своих силах. Вот сейчас он раскроет пустяковое дело, получит премию и разделит ее на жену, детей, долги… На себя почти ничего не оставалось, но Мэтт не расстраивался. Подождет до зарплаты. И так долгие годы от выплаты к выплате, от одного дня рождения к другому, от ссор к примирению он жил, не задумываясь о смерти.
«Я еще долго проживу, — смеясь, говорил сыну Мэтт, когда тот впервые осознал, что такое смерть и испугался за домашних. — Мы все доживем до глубо-окой старости и тихо умрем во сне совсем дряхлыми и счастливыми старичками».
Сейчас собственные слова казались смешными. Тернер не мог представить, что лишится всего меньше чем за неделю. Жалкие несколько дней развернули его жизнь в ровно противоположную сторону, словно Фортуна, и все с грохотом покатилось по крутому склону, из маленького камушка превратившись в огромный валун. Мэтт стоял внизу, беспомощно наблюдая за настигающим его роком. Куда бы он ни бежал, встреча неизбежна. Все, что ему оставалось — накрыть собой Макса, уберечь его от беды.
Только когда валун сорвался со скалы и полетел вниз, мужчина не почувствовал удара. Не ощутил ровным счетом ничего. Даже щупальца прекратили сдавливать его нутро, послабляя хватку. Тьма, пробежавшись по каждому сантиметру тела, исчезла, и бескрайний черный океан пересох, оставив мужчину лежать на потрескавшемся дне.
Мрак… отступил?..
Зрение, слух и осязание постепенно вернулись к Тернеру вместе с чувством тревоги. Почему Он ушел?
Ответ пришел незамедлительно. За спиной коротко взвизгнул Макс, и внутри Мэтта все сковало от ужаса.
Он оглянулся. Заволакивающийся тьмой, меркнувший взгляд сына Тернер не забудет до конца своих дней. Мрак, промчавшись густым облаком сквозь Мэтта, вцепился в Макса мертвой хваткой.
Мэтт ничего не смог сделать. Под его сыном разверзлась черная дыра, словно врата в Преисподнюю, и Макс вместе с Мраком камнем рухнули вниз.
Истошный отцовский вопль был насквозь пронизан болью. Невзирая на ногу, Тернер бросился к затягивающейся дыре, желая прыгнуть следом, но от ошибки его оградили чьи-то сильные руки.
— Не смей! — гаркнул Раджа, с трудом удерживая Мэтта.
— ПУСТИ МЕНЯ! МАКС! МА-А-АКС!!! — не своим голосом ревел мужчина, желая успеть нырнуть в стремительно сужающуюся тень.
— Шайтан выбрал его! Мальчика не спасти! — крикнул водитель, оттаскивая того подальше.
На горизонте ярким пожаром вспыхнули первые лучи солнца, разлив по небу нежно-розовые краски. Защебетали вокруг ранее притихшие в страхе птицы. Томас Нолтон исчез из палаты больницы, а черное пятно на газоне заднего двора исчезло, не оставив и следа. Сквозь слезы Мэтт тянулся к тому месту, не желая мириться с Его выбором.
Этим утром с невероятно красивым восходом улица заполнилась душераздирающими криками истерзанного невзгодами, любящего отца.
Этим утром Мэтт потерял последнее, ради чего хотел жить.
Вместе с Максом погиб и он.
Эпилог
Летнее солнце нещадно припекало, и в машине было ужасно душно. Стоя несколько часов кряду на открытой местности, автомобиль нагрелся до такой степени, что в нем стало невозможно находиться. А ведь тенек находился так близко… Стоит только запрыгнуть в разогретую до градуса Преисподней жестянку и проехать к густому, непроглядному лесу, чтобы скрыться под зелеными кронами и дать машине остыть. Только шины наверняка увязнут в высокой траве, и в таком случае придется топать до города пешком.
Раджа не боялся ни раскаленного солнца, ни духоты. Он не любил проводить время в томительном ожидании. Взгляд темно-карих глаз упал на наручные часы. Дешевая подделка, прослужившая ему больше пяти лет, показывала ровно полдень. Полдень, а известий никаких.