— Заводи мотор, поехали. Я нашел дорогу, где мы не застрянем. Только нужно обогнуть лес, а дальше потащим сами, — сухо сказал Мэтт и бесшумно дошел до пассажирского места. В первое время Раджа не мог поверить собственным ушам, а сейчас привык, что Тернер даже дверь автомобиля открывает без лишних шорохов и щелчков, как будто звук всего, к чему он прикасался, утрачивал звучание и заглушался.
— Без проблем.
Развернув машину в нужную сторону, они тронулись с места. Раджа мельком глянул на Мэтта и улыбнулся.
— Жарковато сегодня, да? — спросил он в надежде найти тему для разговора.
Тернер ничего не ответил. Лишь отвернул голову к окну, выказывая нежелание разговаривать.
Иностранец тяжко вздохнул. Спустя годы он все такой же неразговорчивый и замкнутый.
— Я не чувствую, — после долгой паузы ответил Мэтт, не оборачиваясь.
— Вот тебе хорошо, не умираешь от жары, — нелепо засмеялся Раджа, хлопнув ладонью по колену. — Мне бы так, не холодно, не жарко. Это же идеально!
Мэтт вновь отмолчался, после чего тихо бросил:
— Лучше не надо.
На этом разговор заглох. Не хочет разговаривать — Раджа не будет настаивать.
Заехав в самые дебри леса, они пару раз застревали. Тогда Мэтт выходил из машины и подталкивал ее в одиночку, вызволяя из пут. «Беловолосый шайтан» — наверное, самое частое обращение к Тернеру со стороны Раджи. Нечеловеческая сила, уникальный слух и невероятный нюх — вселение Мрака не прошло для Мэтта бесследно. Он осознавал себя и владел собственным телом, что по способностям изменилось до неузнаваемости. Но даже это не помогло ему найти Макса, сколько бы он ни пытался.
Остановившись посреди заросшей тропы, они вышли из автомобиля. Мэтт молча отсоединил передвижной бетоносмеситель и потащил его за собой, пока Раджа, пыхтя, нес упаковку цемента из багажника. Одну из десятка.
Нужное место Тернер огородил красной лентой, привязав ее к деревьям. Возле одного виднелась большая палка, воткнутая в землю.
— Шестая за этот год. Тебе не кажется, что их стало только больше? — глухое «бух» раздалось, когда Раджа уложил цемент на траву и присел на него отдохнуть.
— Их не стало больше, — носком ботинка Мэтт откинул моховую заслонку и заглянул в глубокую дыру. — Они всегда здесь были, просто никто их не находил.
Раджа осторожно подполз к краю и вгляделся в черноту. По смуглым рукам пробежались мурашки, взъерошив темные волоски.
— Он там?..
— Да, спит. Судя по запаху, он недавно питался и теперь набирается сил для следующей охоты. Замуруем его до того, как он проснется. Вставай.
Тварь пробудилась сразу же, стоило первому замесу полностью вылиться в яму. Подумав, что в логово упало животное, он метнулся к узкому проходу, но оттуда медленно потекла густая серая масса. Теневыми руками он судорожно разгребал еще не застывший бетон, стремясь выбраться. Усилия не прошли даром, чудовище втиснулось в проход, пробираясь наверх. Двигаться становилось тяжело, но он чувствовал — свобода близко. И вот уже когда его голова едва высунулась на поверхность бетонной глади, сверху на него обрушился второй замес, заливая яму на треть выше. Лучше бы ему остаться в логове и прорыть другой путь. Только как? Самостоятельно, без помощи оболочек в виде животных, ему этого не сделать. Жаль, он сделал поспешные выводы и начал действовать необдуманно. Крик комом застрял в огромной глотке, куда сразу же проник бетон. Он теснил тень в ее маленьком убежище, вынуждал ежиться, уменьшаться до тех пор, пока вместо грозного чудовища не останется небольшой черный комок, что шипел и бился о стены своего вечного заточения.
Мэтт слышал все. Он слышал усталое дыхание Раджи, хлопанье крыльев пролетающей неподалеку птицы, пищание мыши возле дерева в метре от него. Раньше эта способность — как и другие новые особенности — казались ему непосильными. Мужчина едва мог уснуть, терзаемый громкими, навязчивыми звуками. Они въедались ему в мозг, оглушали и не давали жить, мучая каждый день. Со временем Тернер привык. Он привык к собственной бесшумности, силе, необычайно ярким запахам — из-за которых просил Раджу курить в его отсутствие, — звуки перестали звенеть в голове и немного притихли. Мэтт адаптировался к новому себе. И смирился с тем, кем он стал.