Шесть - Бабка коснулся спиной ножки стула и вдруг заметил, что через приоткрытую дверь дежурки начала вползать псина. Живая! Задняя часть туловища была основательно истерзана, нижняя челюсть сползла вбок, черный язык вывалился. Не замечая Бабки, одним глазом непрерывно глядя на старшину, пес сделал попытку дотянуться до его ноги, но вдруг порывом ветра дверь дежурки захлопнулась, прижав покалеченное создание к косяку. Больше никуда собака добраться не смогла, но и издохнуть ей также было не под силу. Бабка забился в угол, и его вытошнило.
Со стороны открытой двери послышались встревоженные крики и отборный мат. Бабка оценил обстановку. Выход из дежурки был один – через разбитое стекло. Косясь на покалеченную собаку, Бабка забрался с ногами на стол, дрожащими руками вытащил из рамы длинные как клинки осколки стекла, на некоторых виднелась кровь старшины. Уже в проеме двери Бабка увидел Андрея Антоновича –дежурного по части сегодня, судя по жетону, пристегнутому на левой стороне распахнутого форменного кителя. Бабка хорошо знал Андрея Антоновича, они были друзья с Бабкиным отцом. Сейчас Андрей Анатольевич бежал по плацу, на ходу пытаясь застегнуть портупею, и громко отчитывал дневальных. Его помощники, сломя голову, неслись в сторону медсанчасти. Андрей Анатольевич узнал Бабку, но мельком взглянул на него, убедился, что он в порядке рявкнул – Иди к отцу, он в секретке, я с тобой позже побеседую!
Первый дневальный, забежавший в КПП, тут же выбежал наружу и бросился к закутку, в котором хранился хозяйственный инвентарь – метлы, скребки, лопаты. Схватив штыковую лопату наперевес, он вновь исчез в помещении пропускного пункта. Оттуда послышались звуки ударов, как будто в деревянный пол забивали гвозди. Бабка в это время добрался до поворота, вышел на плац, и повернул в сторону секретной части. Шум и визгливые голоса дневальных также стихли. Со стороны медсанчасти спешили помощники дежурного по части с носилками, медсестра и руководитель медицинской службы, оба в белых халатах.
20 мая 1993 года, четверг. 19:32. День первый.
УВВИУС, КПП
Старшина умирал. Подполковник медицинской службы начальник медсанчасти Сорокин видел подобное лишь в кадрах учебных фильмов. Кровяное давление быстро падало, пульс замедлялся, дыхание стало поверхностным и нерегулярным. Экстренные реанимационные процедуры, проведенные Сорокиным совместно с Мариной, включая непрямой массаж сердца и укол адреналина, не приводили абсолютно ни к каким улучшениям состояния пострадавшего. Пытаясь провести искусственное дыхание изо рта в рот, Сорокин задохнулся на миг от невообразимого зловония, исходящего от пострадавшего. Запах протухшей капусты, канализации и гнилых яиц буквально вывернул опытного медика наизнанку. Не теряя самообладания, тем не менее, короткими командами Сорокин распорядился переложить раненого на зеленые брезентовые носилки и бегом нести в хирургическое отделение медсанчасти. Сам же, собрав чемоданчик, старался не встречаться взглядом с Мариной, которая была на четвертом месяце. Её лицо побелело и перекосилось. Называя себя старым дураком, Сорокин быстро отправил Марину прочь с тем, чтобы она по телефону сообщила в гарнизонный госпиталь о ЧП. Сам же Сорокин с брезгливостью взглянул на дохлую собаку, которую дневальные, подняв на лопатах, переносили в мусорный контейнер. Поспешив вслед за носилками, Сорокин бросил Андрею Анатольевичу, все это время находящемся за спиной, и отлучившемуся лишь, чтобы сделать звонок начальству
Готовьте рапорт, товарищ старший лейтенант, я подпишу позже.
На пост дежурного по контрольно-пропускному пункт немедленно заступал лейтенант Кравцов. Лишь разбитое стекло дежурки, и бурые пятна на полу напоминали о произошедшем инциденте. Позднее дневальные закрыли стекло листом фанеры, а половая тряпка смыла следы крови.
20 мая 1993 года, четверг. 19:58. День первый.
УВВИУС, секретная часть.
Бабка сидел у отца, пил обжигающе горячий чай из граненого стакана, самодельный кипятильник из куска провода, двух бритвенных лезвий ниток и спичек, отобранный у одного из курсантов под видом опасности возникновения пожара, теперь верой и правдой служил у Бабкиного отца – Николая Пархоменко. Сам майор сейчас в составе чрезвычайной комиссии под командованием срочно прибывшего на черной Волге “Бати” – генерал – майора Савина заседали “на ковре”. Заместитель по вооружению, начальник автотранспортной колонны, батальонные, секретчик, заместитель по тыловому обеспечению, дежурный по части – всего 7 ключевых фигур. Составили вчерне рапорт.
Бабка ощупывал в задумчивости край кожаной планшетки отца. Коричневая краска от времени на углах полопалась и обнажилась белая основа, царапины и складки украшали эту древнюю реликвию. Пластиковая ранее прозрачная вставка для карты теперь пожелтела. Можно было бы поменять на складе на новую, но отец не любил новые изделия – они были из жесткого кожзаменителя, на морозе вставали колом и в целом были недолговечны.
Скрипнула крашенная в отвратительный желтый цвет, оббитая по бокам вырезанными из старых шинелей полосками дверь.
Вошел сумрачный отец. Буркнув, что совещание сорвалось по причине вызова генерала Савина к начальнику гарнизона, он, тут же заметил, что это вряд ли связано с прошедшим ЧП. Отец, предварительно выдув возможную пыль из тонкостенного бокала, долил остывший уже чай и попросил рассказать Бабку, что случилось на КПП. Слушал долго, хмурил брови и мелкими глотками пил чай.
Отец спросил
Что же ты дверь за собой не захлопнул, когда в здание забежал?
Не успевал – курсанты, и дежурный по КПП на солнышке возле ворот грелись, только что не курили.
Что-то в твоем рассказе меня напрягает маленько, а именно - как взрослый, вооруженный, кстати, штык ножом офицер не смог отбиться от некрупной собаки, даже и бешенной? И от кровопотери умереть тоже не мог – все бы помещение должно быть забрызгано как бойня, а медик успел сказать, что было небольшое венозное кровотечение. Может, у старшины было слабое сердце?
Бабка молча пожал плечами.
Николай указал на испачканные в грязи ветровку и джинсы Бабки
Вот что, Саша. Где-то через час вернется Савин, возобновиться совещание, возможно, меня не будет дома большую часть ночи, пока мы с товарищами офицерами не напишем рапорт в нужном ракурсе. Иди домой, переоденься, поужинай и жди меня.
Бабка спросил, внезапно вспомнив, куда он направлялся до произошедшего нападения в парке:
Пап, а можно я к Семену пойду, там и переночую, он звал в Спектрум рубиться, переписал на кассеты самые клёвые игры.
Отец поморщился, словно от зубной боли:
Иди, но помни, что завтра на занятия, всю ночь не проиграйте. Зрение потом не вернешь…
Ага, спасибо, ну я пошел?
Иди, Саша, смотри по сторонам, собачье бешенство заразно. Вдруг у той собаки была стая.
Бабка сорвался и исчез за дверью, но на КПП не повернул, у него был свой быстрый проход к родной пятиэтажке. Служебная панелька, построенная двадцать лет назад – это был его дом, его и Семена и всех его ровесников, с которыми он был знаком во дворе. Прошмыгнув через автопарк и приветливо махнув рукой скучающему дежурному на грузовых воротах, он прошмыгнул в небольшую щель между створками и, пройдя тридцать метров оказался в своем дворе.
В это время со стороны столовой доносились вполне обычные в это время дня звуки – роты строились для приема пищи. Казалось, ничто не могло никогда поколебать этот размеренный ритуал или отодвинуть хотя бы на минуту.
20 мая 1993 года, четверг. 20:21. День первый.
Г. Ульяновск, ул. Красноармейская.
Батя очень спешил. Сведения, полученные на совещании, проведенном в здании военной прокуратуры и прошедшие с участием всех командиров частей гарнизона, всерьез тревожили Батю. Волга, уже выехав на прямую видимость ворот КПП (Батя всегда въезжал через центральные ворота и никогда через автоколонну), водитель – сержант из части обеспечения охнул и резко нажал на тормоз. Но тяжелую машину очень тяжело остановить мгновенно, и только теперь задумавшийся Батя заметил метнувшуюся из парка наперерез пути движения автомобиля тень.