Во время ужина на курорте за нашим столом собирается много людей. Все обнимаются и веселятся.
«Сто лет тебя не видел! С той атаки на немецкий патруль. Как они тогда удирали в сторону Мокронога!»
«Где ты теперь?»
«Ты, вроде, подрос с нашей последней встречи».
«Смотри, этот дядя был моим связным, а этот — моим заместителем», — рассказывает мне мама, такая счастливая, и знакомит меня с разными людьми.
«Мы как будто снова там», — думаю я.
Болтаю ложкой в супе, который давно остыл. Значит, курорт — это тоже что-то такое, где мама принадлежит не только тебе. Опять ты должна ее с кем-то делить, стрелять, бежать, идти в атаку и иметь хорошую память. Правда, сегодня вечером мама такая красивая. И это тоже курорт.
«Ты помнишь? Ты помнишь?»
Я слушаю. Я бы закричала, но нельзя. Мне можно только ждать. И слушать. Когда же вечер закончится? Официант приносит мне кусок торта. С каштанами, много сливок.
Смех не утихает, мама встает и берет меня за руку.
«Пойдем».
«Спокойной ночи», — говорит она тем, кто остается.
Мы входим в комнату с душистыми простынями.
«Ты не оставишь меня одну, когда я засну?»
Мама прижимает меня к себе.
«Сейчас мы с тобой будем спать. Спокойно и долго-долго».
«Только на завтрак нельзя опаздывать», — озабоченно замечаю я.
Прижимаюсь к ней. Курорт — это что-то такое, где спишь вместе с мамой, в одной постели. Спокойно и долго-долго. Прежде чем стать партизанкой, я съезжу несколько раз на курорт. Обязательно.
Эта наша жизнь.
«Девочки, как все изменилось», — говорит Ольга.
Мы молчим. Стоим на вершине холма и смотрим на озаренный светом приморский город.
«Да, многое. И еще изменится».
«Думаете, он станет нашим?»[17]
«Конечно, ведь мы же первыми вошли в Триест».
«Марко сказал, не все так просто. Но, пожалуйста, никому ни слова», — просит Мария.
Словно это было вчера или сегодня утром. Я помню все. Здесь я видела Мирьям в последний раз, и Горазда, но… Они остались здесь, у этого моря, в этом прекрасном городе. Не хочу воспоминаний. Их слишком много. Как мы тогда спешили. Мы даже не сосчитали, сколько нас осталось в живых. Нам надо было в Любляну. «Вперед, вперед!» — слышали мы постоянно. Помню только, как хотела, чтобы Мария оказалась рядом, и чтобы можно было окунуть ноги в море. Хоть на мгновение.
«Вперед, на Любляну!»
Оглядываясь назад, понимаю, что тогда нас гнали вперед, как скот. На Любляну. К той свободе.
«Хорошо бы Триест стал нашим», — вздыхает Катя.
«И мы могли бы уплыть в Венецию на корабле», — продолжает Мария.
«Может быть, и дальше».
Мы еще умеем мечтать. Это у нас осталось. Мария приехала в Любляну, а мы отправились на море. Ведь всю войну мы о нем мечтали. И Катя, и Ольга. И на зону «А» мы смотрим с холма в зоне «Б».
«Должна же быть в этом мире справедливость. Сколько людей погибло в словенских деревнях на итальянской стороне. Как быть с ними? Недавно приезжала делегация итальянских словенцев. Они сказали, что нам надо к ним приехать. Сказали, что там прекрасно. Еще и окорок привезли с собой. У них там есть и словенский театр, и музыкальная школа. Газета тоже есть».
«Думаете, нас когда-нибудь пустят туда, через границу?»
Дует ветер. Он приносит запах моря. Запах дальних стран. Запах жизни. Приносит воспоминания о пламенеющем на небе закате. И тоску. Тоску по тем прекрасным, безмятежным мгновениям, которых в нашей сегодняшней жизни почти не осталось.
Еще вчера на улицах было полно народу. Толпы ходили с транспарантами, пели, скандировали: «Триест наш! Не отдадим Триест! Триест, Торица, Рупник[18] — свинья! Тито, партия!»
Она тоже пошла и дочку взяла с собой. На площади мы купили девочке глиняную свистульку-петушка, пусть тоже посвистит. Похоже, собралась почти вся наша бригада, и ее коллеги, вместе с которыми она целыми днями занимается. Там, у памятника Прешерну.
17
Накануне подписания в Лондоне 5 октября 1954 г. Договора о присоединении оккупационных зон А и В Свободной территории Триест к Италии и Югославии. Город Триест с прибрежными районами отошел к Италии.
18
Рупник, Леон (1880–1946) — генерал-лейтенант, словенский военный и политический деятель, один из основателей словенского домобранства. Сотрудничал с итальянскими и немецкими оккупантами.