– Мам, я голодный.
Он прислушался к её дыханию, тихому и прерывистому из-за рыданий. Интересно, стала бы она горевать точно так же, если бы змея ужалила его, а не Аву? И он опять начал чесаться.
Свет снаружи подёрнулся туманом. Через пару месяцев, когда опадут листья, сёстры отпразднуют День Золотистых Глаз.
Они станут взрослыми лисичками и уйдут из норы искать себе подходящую пару. А немного раньше свой собственный День Золотистых Глаз отпразднуют мальчики-лисы и отправятся метить свою собственную территорию.
Юли знал, что ничего этого никогда для него не случится – с его-то тремя лапами. Но он был даже не против.
Когда сёстры вырастут и разбегутся, он собирался остаться в норе с мамой – навсегда.
Он начисто вылизал маме лицо, надеясь её разбудить. Он прошёлся языком по её морде, насквозь мокрым от слёз усам, добрался до ушей… и заметил, что на одном не хватает кончика.
– Мама! Как ты поранила ухо?
– Это твой отец, – прошептала мама, не открывая глаз. – Так получилось.
Юли задумался. Какой, интересно, была бы их жизнь, если бы отец был по-прежнему жив?
Хватало бы им тогда еды? А его передняя левая лапа – она бы выросла, как остальные? И Ава – была бы она добрее к нему? И была бы она по-прежнему жива?
– Мама! А как умер папа?
Мама наконец открыла глаза. Что-то промелькнуло в них. Будто грозовые тучи.
– Он дрался с другим лисом на высоком утёсе, – сказала мама. – Случился оползень, его засыпало.
Она вздохнула.
– Иногда я по нему скучаю. Когда зайдёт солнце. Я была для него красавицей-лисичкой. Хоть я уже в годах, старая.
Юли хихикнул.
– Ты же не старая! – он вывернул голову и заметил седые клочки меха в маминой шубке. – Нет ведь?
Она не ответила, и тогда он подумал: а он – что бы он сделал, если бы пришлось драться? Сбежал бы, наверное, услыхав первый рык.
– А почему папа не убежал? – спросил Юли.
– Понятия не имею, – фыркнула мама. – Драчуны. Лишь бы подраться. Обещай, что никогда не будешь таким.
Юли улыбнулся ей:
– Обещаю.
В первый раз после смерти Авы мамины губы тронула слабая улыбка. Тронула и тут же исчезла: мама увидела, как торчат из-под меха у Юли рёбра.
– Как ты исхудал! – охнула мама. – Прости меня.
Юли уставился в землю.
– Да.
– Утром я поймаю нам что-нибудь поесть, – сказала она и опустила голову, возвращаясь ко сну.
Живот Юли радостно заурчал.
– И я останусь с тобой? Здесь? Навсегда?
– Да, малыш, – сказала она. – Навсегда.
Он улёгся у неё между лап, и она свернулась вокруг него клубком: накрыла хвостом его хвост, спрятала его морду под своей, и они уснули.
6
Юли разбудил мамин испуганный голос.
– Вставай! – прошептала мама. – Тебя надо спрятать.
Он открыл глаза и увидел, что она засыпает его листьями.
– Что? Зачем?
– Будем играть в игру, малыш! – ответила мама, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Ты будешь играть в мёртвого, а сёстры станут тебя искать.
Она засыпала листьями его хвост.
– Лежи смирно, не шевелись, пока я не скажу, что всё спокойно. Теперь тс-с! Начинаем играть.
Юли не понравился ни мамин голос, ни выражение лица.
– Мама, я не хочу в игру. Я хочу еды.
– А ну-ка, тише! Делай что говорят!
Юли жалобно хныкал, пока мама не засыпала листьями его голову. Он пытался лежать тихо, но сердце отчаянно колотилось без остановки.
Распахнув широко глаза, он выглядывал в просвет между листьями.
Снаружи разгорался рассвет – розовый и тревожный. Западный ветер дул над валунами, и с ним прилетел новый запах. Под сосновым обнаружилось что-то… лиловое.
Сёстры выстроились у входа в нору. Он никогда не видел их такими притихшими.
– Ни слова о брате, – шепнула им мама.
– Это почему? – поинтересовалась Айя.
– Да, – подхватила Али, – кому какое дело до Ску-у-ули?
– Вот уж не мне, – хмыкнула Ада.
– Никому…
Вход затмила какая-то тень, и сёстры тут же умолкли.
Юли прищурился. Это был лис. Сначала был различим только силуэт – две острых лопатки сходились под углом к острым ушам. Юли прищурился сильнее и разглядел сквозь листья яркие янтарные глаза, чёрные полосы на морде и два клыка, белых и изогнутых, как ущербная луна.
Мама поклонилась.
– Я думала, ты погиб.
И Юли понял, что лис был их отцом.