Витя здесь больше не живёт
Двор у нас маленький, тихий, все друг друга знают, нет хулиганов, пьяниц немного, даже детей всегда очень мало гуляет. Я переехал сюда сравнительно недавно, лет пять назад, поначалу не с кем не общался, но со временем влился в дружный коллектив. Живём мы тут все коммуной, бегаем друг к другу за мукой или солью или к мастеру на все руки Иванычу из соседнего дома, который за бутылку водки ремонтирует холодильники и стиральные машины.
Всё началось, когда в соседний дом вселилась какая-то семья. На следующий день после их въезда проснулся я раньше, чем обычно. Хотелось посмотреть на новых соседей, и в качестве предлога для похода в соседний дом я взял с собой сгоревший утюг. Подумал — занесу к Иванычу, пускай ковыряет. Накинул куртку, взял утюг и пошёл.
Подходя к квартире Иваныча, я посмотрел на дверь новых соседей (квартиры находились рядом). Дверь была приоткрытая, вся обшарпанная, краска облуплена, около дверной ручки отчётливо виднелся ржавый след от амбарного замка.
«Интересно, сколько же времени эта квартира была закрыта», — подумал я и позвонил в квартиру Иваныча. Дверь долго не открывалась. Сначала я подумал, что никого дома нет, но через некоторое время послышались шаги.
— Ну кто там так рано? — хриплым голосом произнесли за дверью.
— Я, Иваныч, открывай.
Раздалось металлическое бряканье цепочки, щелкнул замок, и дверь открылась.
— Ну что тебе?
— Да вот, пришёл к тебе за помощью, утюг посмотришь?
— Ну давай, посмотрим, что там у тебя с ним, цену вопроса сам знаешь.
— Конечно, знаю, — улыбнулся я. — Ну, как новые соседи?
— Какие соседи? А, эти, вчерашние… Так они вчера осмотрели квартиру и уехали.
— Так что же получается, они сюда не будут въезжать?
— Ты сам-то внутри был? Кто там жить-то будет?..
После этих слов старик взял у меня поломанный прибор и закрыл дверь. Немного расстроенный и озадаченный, я пошёл на работу. К концу рабочего дня эта история практически вылетела у меня из головы, и, когда я шёл домой, то уже думал совершенно о другом.
Подходя к своему дому, я увидел чей-то силуэт на моём крыльце. Силуэт принадлежал очень большому человеку. Я снизил скорость шагов и стал рассматривать, кто там стоит. Подойдя поближе, я увидел, что этот человек очень толстый — килограмм двести, не меньше. Таких личностей я раньше в нашем дворе не наблюдал. Мне даже стало страшновато проходить мимо него, но делать нечего, надо было идти. Когда я приблизился к нему достаточно близко, он посмотрел на меня, и в этот момент я смог рассмотреть его полностью.
Лицо у него было безобидное, с тупой улыбкой — создавалось впечатление, что он даун. Глаза были пустые и безжизненные. Ещё что запомнилось — это его одежда. Так не одевались, наверное, уже лет сто. Всё в стиле совдепа — удлинённая куртка, из-под которой нелепо выпирала рубашка в клеточку, мохнатая шапка-ушанка… В кулаке он сжимал большой гвоздь. Я спокойно прошел мимо него и зашёл в дом.
Пару дней я жил нормально, но потом начались неприятности. Сначала около моей входной двери начали появляться игрушки — деревянные кубики с буквами, машинки и солдатики. Так продолжалось несколько дней — я приходил с работы, поднимал их и выбрасывал в мусорный пакет, стоящий рядом с лестницей на чердак, но на следующий день появлялись новые. Потом кто-то начал царапать мне дверь. Когда я в первый раз увидел, что случилось с моей дверью, я сразу вспомнил того дурачка и гвоздь в его руке. Я понял, что это его рук дело.
А как-то раз, когда я уже собирался ложиться спать, в мою дверь кто-то постучал так громко, что я чуть инфаркт не получил. Я медленно подошёл к двери, посмотрел в глазок. За дверью стоял знакомый громила. Дверной глазок искажала и без того неприятное лицо. Было такое чувство, что он тоже меня видит через глазок. Я смотрел на него, не отрываясь. С каждой секундой мне становилось всё страшнее: он не говорил ни слова, было слышно только очень громкое сопение. Так продолжалось несколько минут. Открывать дверь я ему не собирался.
Потом он всё же заговорил.
— Меня отпустили, — сказал он противным, высоким, практически детским голосом. От его голоса мне стало дурно, я отскочил от двери. Как только я отошёл от двери, стук в дверь повторился с двойной силой, чуть штукатурка с потолка не посыпалась. Я снова подошёл к двери и посмотрел в глазок — на этот раз там всё было темно, словно лампочка в коридоре перегорела. Я стоял и пытался разглядеть хоть что-нибудь в этой темноте, как вдруг внезапно свет включился. Лицо было прямо передо мной. Он стоял вплотную к двери, выражение его глаз сменилось с безжизненного на безумное и одержимое.
— Витя, открой, меня отпустили к тебе! — заорал он грубым голосом.
«Какой ещё Витя?» — подумал я. В тот вечер я ему не открыл. Постучавшись в дверь битый час, он куда-то ушёл.
На следующую ночь ситуация повторилась. Я не подходил к двери и каждый раз вздрагивал от сильных стуков. Вызвал полицию — через двадцать минут они приехали и позвонили в дверь. Я рассказал, что ко мне кто-то ломился. Полицейский задал мне пару вопросов, опросил соседей, но, к моему удивлению, никто ничего не слышал — ни стуков, ни криков, хотя мы живём в панельном доме. Потом он сказал, чтобы я вызвал их снова, если это повторится.
Всю ночь я не спал. Наутро, чтоб хоть как-то развеяться, решил зайти к Иванычу, узнать, починил ли он мой аппарат. Когда я подходил к его квартире, то моё внимание снова привлекла приоткрытая дверь. После минуты раздумий я всё же решил зайти и осмотреть чужую квартиру.
Квартира напоминала лепрозорий — все комнаты были похожи одна на одну: ободранные стены, ржавые трубы, плесень и гниль. Одна комната была закрыта. Моё любопытство не давало мне покоя, и я решил посмотреть, что там. Когда дверь открылась, я увидел, что на полу лежат все те игрушки, которые появлялись у меня под дверью.
Я быстро вышел из квартиры и позвонил в дверь Иваныча.
— Кто это? — крикнул старик.
— Это я, Иваныч, открывай быстрее.
Дверь открылась; старик был явно поддатым.
— Я ещё не починил…
— Да хрен с ним, с этим утюгом! Скажи мне, кто раньше жил в этой квартире?
— Женщина с ребёнком, — ответил старик.
— С ребёнком? Что за ребёнок?
— А тебе какое дело?
— Ты давай, говори уже, что за ребёнок.
— Ну, женщина была симпатичная такая, милая, вроде Мариной звали, а вот сын её Венька дурачок был — взрослел, а ума не набирался, мать его и не отпускала никуда, всё время дома взаперти сидел, только к Вите, другу своему, бегал, когда его отпускали…
— К какому Вите?
— Ну, друг у него был, Витей звали. Сейчас он вроде в Мурманск переехал. Кстати, в той же квартире жил, где ты сейчас живёшь. Он помладше Веньки был, играли вместе, но потом Витька подрос, неинтересно ему стало в машинки играть с дурачком. Потом он вообще учиться уехал, а Венька к тому времени уже и помер.
— Как помер?
— Да не знаю я, просто взял и помер. Марина сразу съехала, а квартиру закрыли, и, как по мне, так не надо было её вообще открывать.
Я спросил, почему, но старик мне ничего не ответил и хлопнул дверью.
На следующую ночь незваный гость пришёл ко мне снова. Стук в мою дверь был ещё мощнее, а рев напоминал звериный. Я не мог больше терпеть — схватив топор, я открыл дверь, но не увидел никого. Было такое чувство, что он испарился за доли секунды.
Я громко крикнул в пустоту:
— Витя здесь больше не живёт! Он переехал в Мурманск!