- Барышева, твои шутки всем давно надоели, - немедленно констатировала Акулиничева.
- Спроси у Петьки, он тоже видел.
Тем временем отошедший в сторонку Ивойлов вернулся, держа в руках большую, корявую палку.
- Дай мне! - отстранив собравшихся, Акулиничева сунула ее конец между корней. - Там, правда, что-то есть! Подождите-ка… Кажется - поймала!
Она тянула с заметным усилием, не без труда преодалевая сопротивление неведомого существа.
- Еще немножечко и…
Оскал высохшей головы походил на злую ухмылку - неровные гнилые зубы, многие из которых были железными, обтянутые пергаментной кожей скулы, слипшиеся от почерневшей крови космы волос и корни-змеи, вросшие отверстия ушей и ноздри… Жуткая находка лежала на зеленой упругой травке, превращая реальность в кошмарный сон. Барышева так и не поняла, то ли ее глотка исторгала истошные вопли, то ли орали несшиеся рядом ее товарищи. Испуганные дети мчались, не разбирая дороги, стремясь оказаться, как можно дальше от мерзкого оскала мертвой головы. Беглецы притормозили только у автобусной остановки. Толпившиеся в ожидании автобуса старухи осуждающе посматривали на кучку оживленно жестикулирующих юнцов, рассуждавших о чьей-то оторванной голове.
На противоположной стороне улицы возникла долговязая фигура Панкратовой. Прижав к груди "Определитель растений", она спешила к месту исполнения ученического долга. Не дожидаясь зеленого света, все четверо бросились ей навстречу. Если бы не искренний испуг, живший в глазах товарищей, Танька вряд ли бы поверила в рассказанную историю. Но, похоже, ей не лгали. Подумав, Панкратова произнесла:
- "Биоценоз" остался в роще, его надо забрать.
Слова Панкратовой подействовали на ребят, как бадья ледяной воды, опрокинутая за шиворот. Желающих еще раз увидеть жуткую голову не было, но и загубить плоды напряженного труда и еще месяц торчать в городе, так же не хотелось. Спор разгорался нешуточный. Кто-то предлагал бросить жребий, кто-то - саму затею, пока, наконец, не решил выручать злополучный альбом всей компанией. Только боязнь предстать трусом в глазах товарищей вынуждала каждого идти вперед. Бодрым, как им казалось, шагом, они вступили под зеленые своды рощи.
Раскрытый альбом вызывающе белел на траве. Приблизившись еще на несколько шагов, они увидели красные и фиолетовые палочки фломастеров, матерчатую сумку с блестевшими на солнце пряжками, тетради, линейку - все, за исключением опутанных корнями человеческих останков.
- Ее здесь нет, - прошептал кто-то из ребят.
С этими словами пузырь ужаса лопнул. Мир обрел прежнюю яркость красок и чистоту звуков, а недавний кошмар уподобился выдуманной страшилке. Разум не мог до конца осознать пережитое и услужливо превратил его в пугающую сказку. Даже очевидцы стали сомневаться в увиденном.
- Неужели кто-то унес?! - всплеснула руками Барышева.
- Хотел бы я посмотреть на того героя! - заметил Ивойлов.
- Фи… пакость какая. Я как представлю, что до нее палкой дотрагивалась… - сморщила носик Акулиничева.
- Отсутствие головы на лицо, - подытожил Толкачев.
Панкратова промолчала.
- Ее корни назад утянули, под землю. Наверное, она снова в пещерке, вот увидите…
- Смотреть будешь ты, Барышева. Потом поделишься впечатлениями, - Светка Акулиничева первой направилась прочь с поляны.
Остальные, собрав вещи, устремились следом. Замыкавшая шествие Барышева, чувствовала, как взгляд мутных мертвых глаз жжет ей спину. Обернуться она не посмела.
Петька, Сережка и Вика сидели у подъезда и щелкали семечки, обсуждая события уходящего дня.
- Ее утащили под землю - без сомнения… - Барышева запустила руку в кулечек, извлекла крупное тыквенное семечко, хрустнула им, выплюнула шкурку. - Важно другое, о н о шевелилось только тогда, когда Светка с Серегой качались на "виселице" , а когда слезли - о н о угомонилось.
- Барышева, ты по ночам ужастики смотришь?
- А что?
- Идеи у тебя какие-то паранормальные.
- Сам ты, Серега, паранормальный. Петька тоже видел, как корни мозги высасывают. У меня даже целая теория на этот счет возникла. Сперва представьте - лежат под землей десятки, нет - сотни трупов… Представили? Кости, покрытые ошметками почерневшей кожи, черви, ползающие в провалах глазниц, истлевшая одежда…
- Тьфу! Я же ем! - Ивойлов передал кулечек Толкачеву.
- Не перебивай ее. Это вместо вечернего киносеанса - лицам моложе семнадцати лет просмотр не рекомендован.
Барышева с воодушевлением продолжала:
- Они разлагаются, гниют, а сверху к ним медленно-медленно спускаются корни деревьев. Прорастают сквозь глазницы и ребра, насыщаются плотью непрощенных грешников, души которых горят в адском пламени… Короче, корни уходят прямо т у д а, впитывают соки преисподней. Потому так зелены деревья, так много у них сил. Но это полбеды. Хуже, что злобных мертвецов, превратившихся в деревья, можно разбудить. С незапамятных времен стоят посреди могил качели-виселица, поджидая невольных своих сообщников. Ждут, когда усядутся на них невинные дурочки и начнут раскачиваться, раскачиваться, раскачиваться… Помните, когда мы играли в "погоню" и Сережка догнал Петю, все ощутили внезапный страх, смешанный с тоской и каждого коснулось дыхание разрытой могилы. Помните?
Мальчишки молча кивнули. От рассказа Барышевой по телу ползали мурашки, а перед глазами невольно возникала опутанная живыми корнями оскалившаяся в страшной гримасе голова.
- Совпадение амплитуд обоих качелей и есть ключ, отворяющий врата ада. Мертвецы пробудились и, пожелав свежей плоти, той же ночью разорвали несчастного бродягу.
Барышева умолкла. Желая рассеять гнетущую атмосферу, Ивойлов возразил рассказчице:
- Виктория, концы не сходятся. После убийства мы еще пару раз в "погоню" играли - где же жертвы? Либо дверь отворяется только раз, либо непосредственно после каждого совпадения амплитуд - в любом случае жертв должно было быть больше.
- Я сама над этим размышляла. И уверена - объяснение есть, только вот пока не знаю какое.
- Ребята, а мне идея с "биоценозом" как-то сразу разонравилась. Едва представлю, что надо ползать по этой проклятой земле, так тошно становится.
- Петька прав. Втравила ты нас в историю, Барышева. Кости, черепа, биоценоз кладбища… Вот тебе и черепа, хорошего в них мало, - Ивойлов замолчал, стряхнул с колен шелуху и вдруг засмеялся. - Дураки мы! Натуральные лапти колхозные! Сколько времени впустую просадили, каждую травинку под лупой рассматривали. Нет, чтобы содрать из учебника сведенья о растеньях средней полосы, и дело с концом! Будто не известно, что Наталья Александровна заданий не проверяет - ей главное рамочка на каждой страничке и испуг в глазах. Она с нами обходится, как удав с кроликами.
- Точно - гипноз. И зря мы с Панкраторвой связались - отличница есть отличница. Ей главное - по правилам поступать. Дадут домашнее задание стену головой прошибить, она пробьет, да еще других заставит. Клинический случай.
- Вот и я говорю - диктат учителей приводит к притуплению умственных способностей. Особенно таких учителей, как Наталья Александровна. Она нас запугала, зомбировала, лишила воли и индивидуальности. С началом учебного года мы должны вместе, всем классом восстать против ее ига!
Ивойлов театрально всплеснул руками: