– Горемыка, подними отцу твоему платок и прикрой ему лицо.
Король это слышал в полудремоте и еще раз, уж нарочно, скинул платок с лица.
Это раздосадовало мальчика, и он сказал:
– Милая матушка, как это ты говоришь, чтобы я прикрыл лицо моему отцу, когда у меня нет вовсе отца на свете? Я учился молитве: «Отче наш, сущий на небесах», и тогда ты сказала, что отец у меня на небе и что это Бог милосердный! А этого чужого человека я не знаю – это не отец мне.
Услышав это, король поднялся и спросил, кто она. И она отвечала:
– Я – твоя жена, а это твой сын. Горемыка.
Посмотрел он на живые руки и сказал:
– У моей жены руки были серебряные.
Она отвечала:
– Эти руки отросли у меня по великой милости Божией.
Между тем ангел принес из другой комнаты и ее серебряные руки и показал королю. Тут только он убедился, что это была его дорогая жена и его милое дитя, и стал он их целовать и радоваться, и сказал:
– Тяжелый камень у меня с души свалился.
Тут ангел Божий усадил их за общую трапезу, и затем уже они направились домой, к старой матери короля.
И была всюду радость великая, и король с королевой еще раз отпраздновали свадьбу и жили счастливо до своей блаженной кончины.
Столик-сам-накройся, золотой осел и дубинка из мешка
Много лет тому назад жил да был портной, а у него было три сына и всего-навсего одна коза. Но эта коза прокармливала их всех своим молоком, а потому и кормить ее надо было хорошо и ежедневно гонять на пастбище. Гонять ее сыновьям приходилось по очереди.
И вот однажды старший сын пригнал ее на кладбище, где росли превосходнейшие травы, и дал ей там досыта наесться и напрыгаться.
Под вечер, когда уже пора было домой идти, он спросил ее:
– Козочка, сыта ли ты?
И козочка отвечала:
– Ну так пойдем домой, – сказал молодец, ухватил ее за веревочку, привел в хлев и привязал ее там.
– Ну что, – спросил старый портной, – наелась ли козочка досыта?
– О да! Она так сыта, что не может съесть ни листа.
Однако же отец захотел сам в этом удостовериться, пошел в стойло, погладил милое животное и спросил:
– Козочка, сыта ли ты?
И козочка отвечала:
– Что я слышу? – воскликнул портной, взбежал наверх и сказал сыну: – Ах ты, лжец! Говорил, что коза сыта, а сам заставляешь ее голодать? – И в страшном гневе сорвал аршин со стены, стал им бить сына и прогнал его из дому.
На другой день очередь дошла до другого сына, и тот выискал у садового забора такое местечко, где росла только отличная трава, и коза всю ее съела.
Под вечер, когда он хотел вернуться домой, он спросил:
– Козочка, сыта ли ты?
И козочка отвечала:
– Ну так пойдем домой, – сказал молодец, привел ее домой и привязал крепко-накрепко в стойле.
– Ну, – спросил старый портной, – довольно ли было корму у козочки?
– О-о! – сказал сын. – Да она так сыта, что не съесть ей ни листа.
Но отец решил убедиться сам, пошел в хлев и спросил:
– Козочка, сыта ли ты?
Козочка отвечала:
– Ах ты, злодей, ах, бездельник! – вскричал портной. – Этакую славную скотинку да голодом морить! – Взбежал наверх за аршином да и выгнал второго сына из дому.
Пришла очередь третьего сына. Тот задумал выполнить свое дело как можно лучше, выискал кустарничек с густой листвой и дал козочке вдоволь наесться листвы.
Вечерком, собираясь домой, он спросил у козочки:
– Козочка, сыта ли ты?
Козочка отвечала:
– Ну, так пойдем домой, – сказал молодец, привел ее в хлев и привязал накрепко.
– Ну, – спросил портной, – наелась ли коза досыта?
– О, – отвечал сын, – так-то она сыта, что не съесть ей ни листа.
Не поверил портной сыну, пошел вниз, в хлев, и спросил:
– Козочка, сыта ли ты?
Злая тварь отвечала:
– Ах ты, лживое отродье! – воскликнул портной. – Один другого хуже и нерадивее! Теперь уж вы меня не одурачите! – И в ярости взбежал наверх да аршином так наколотил сыну спину, что тот сам убежал из дома.
Вот и остался старый портной один-одинешенек со своей козой. На другое утро сошел он в хлев, стал ласкать козочку и сказал: