Воины всегда умирают. Болтовня все это. И простые люди тоже гибнут всегда. Так было и так будет. В мелких стычках представителей двух столиц уже погибло столько народу, что не на один Асгалун хватит. Объединение Шема под властью одного короля положит конец этим стычкам — независимо от того, кто именно окажется объединителем.
Да, но захочешь ли ты отдать свою дочь в жены человеку, который уже пожертвовал целым городом ради удовлетворения своей жажды власти?..
*
Зрители взорвались восторженными воплями — один из борцов сумел сбить своего противника с ног и теперь уселся на него верхом так, что тот не мог вывернуться и вынужден был сдаться. Осыпаемые дружественными насмешками и сами зубоскаля в ответ, молодые бароны отошли в дальний угол двора, куда уже спешили слуги с мокрыми полотенцами и чистой одеждой. Конан сделал вид, что закашлялся, прикрыл рот рукой — хотя шум стоял такой, что можно было вполне обойтись и без этих ухищрений. Говорить из-за шума ему пришлось почти в полный голос, но ждать, когда все слегка утихомирится, он не хотел.
Решение было принято и действовать следовало быстро.
— Поговори с Закарисом. Скажи, что Конан просит его и его брата… так и скажи — его брата — обязательно зайти. Неофициально, но обязательно. Попозже. Пусть уж уважат старика… Ты достал мой меч?
— Извини. Я не смог добраться до наших сумок — конюшню охраняет цыгу, с ним разговаривать бесполезно.
— Хорошо. Это — тоже вечером. Думай. К тому времени, когда мы вчетвером встретимся, у нас с тобой должны быть не только доказательства заговора, но и хорошо продуманные меры по его преодолению.
Квентий кивнул, уже почти не скрываясь, оскалился в радостной улыбке и скользнул за спину Конана и дальше, вдоль ряда столов. Конан остался сидеть, опираясь локтями на задранные колени, сцепив руки в замок и уткнувшись в него подбородком. Поверх сцепленных пальцев он разглядывал гостей и хозяев замка, соображая, кого бы еще можно было привлечь на свою сторону, и привлечь быстро, без долгих объяснений и убеждений в том, что всё это — не старческие бредни.
Пока он еще не был точно уверен в том, как именно справятся они завтра с подкинутой им задачкой, но сомнений в том, что так или иначе, но они таки справятся — таких сомнений у него не было.
Ну, почти не было.
Просто схватить Селига и попытаться припереть его к стенке — не выход. Он от всего отопрется, доказательства слишком шаткие. Единственный шанс — захватить арбалетчика живым и доказать, что его подослал именно король Шушана. Вряд ли это окажется слишком просто — Селиг не такой глупец, чтобы посылать на подобное дело своего человека. Это будет какой-нибудь вольный стрелок, которому хорошо заплатили. И, если Конан не ошибается в оценке характера молодого шушанского интригана — тот, кто заплатил потенциальному убийце, тоже не будет иметь к Селигу ни малейшего отношения. Но захватить стрелка все равно необходимо, и захватить живым. Он — единственная реальная ниточка.
Захватить его почти так же важно, как и не позволить совершиться задуманному убийству…
Первое — расставить лучников на крышах окружающих площадь зданий. Своих лучников, таких, каждому из которых полностью доверяешь. Задачка. Таких у Конана здесь, пожалуй, что и нет. Кроме Черных драконов, разумеется, но всех драконов на крыши отсылать — тоже не дело… Тогда — хотя бы расставить тех, в ком уверен недостаточно, группами человека по три и с таким расчетом, чтобы в каждой группе оказались малознакомые друг с другом люди, не способные быстро сговориться о предательстве. А если, к тому же, еще и объяснить им, в чем дело, ничего не скрывая, так мол и так и любой может оказаться предателем, в том числе и любой из вас…
Конан хищно оскалился.
Это должно сработать. При подобном раскладе даже те, кто раньше, может быть, и собирался сотворить нечто неподобающее, теперь будут из кожи вон лезть, чтобы доказать свою лояльность. Да. Именно так и следует поступить. И расставить их надо ночью, задолго до того, как полезет на крышу селиговский арбалетчик.
Глава 9
Кстати, он вряд ли будет один — Селиг не настолько глуп, чтобы не подстраховаться. И, скорее всего, подстрахуется он не один раз. Значит, арбалетчиков будет как минимум трое. И еще кто-то, кто должен позаботиться о самих арбалетчиках потом, когда выполнят они свое дело и станут опасны. Значит — еще трое. Хотя — нет, так можно было бы продолжать цепочку до бесконечности. Селиг наверняка придумал что-то более простое и безотказное…
Сквозь поднятую над ареной пыль в неверном оранжевом свете факелов Конан рассматривал своего молодого противника, который радостно смеялся чему-то и пока еще не догадывался, насколько опытного и опасного врага он себе заимел. Что же такое ты придумал для своих арбалетчиков, красивый безжалостный мальчик, а? Ты заранее поднесешь им кубок с отравой, убивающей через сутки? Нет, вряд ли. Такое средство не слишком надежно, за сутки многое может случиться… Наденешь на своих убийц форму какой-нибудь стражи, вооружишь их до зубов — и будешь надеяться на то, что обезумевшие цыгу в первую очередь станут убивать именно стражников и людей вооруженных, и потому вряд ли кто из охраны уцелеет? Тоже вряд ли — ты не из тех, кто пускает настолько важные дела на самотек. Так что же задумал ты?
Почему-то Конану казалось, что понять ход мыслей Селига очень важно. Он моргнул, потер слезящиеся от дыма и напряжения глаза, моргнул еще раз, вглядываясь пристальнее.
И внезапно понял.
Справа от молодого короля Шушана сидел один из его приближенных, некто Рахам, молочный брат Селига и его правая рука, такой же молодой и разодетый в пух и прах по последней шемской моде. Даже за столом он не снимал золоченых доспехов, отягощенных множеством драгоценных камней. Как защита, эти доспехи не выдерживали ни малейшей критики, но на юных аристократок и не менее отзывчивых служанок должное впечатление оказывали. На него Конан смотрел недолго — Рахам был силен и туп, и с этой стороны никаких особых неожиданностей не предвиделось. А вот слева от Селига…
Слева от Селига сидела некая смутная тень, на которую почему-то очень не хотелось смотреть. Просто-таки до рези в глазах, до тягучей боли в затылке, до подступающей к самому горлу тошноты не хотелось. Конан сузил глаза, смотря теперь точно на Селига, а пространство вокруг него захватывая боковым зрением — так смотрят на слабые вечерние звездочки, которые боятся взгляда в упор. Уловка сработала — теперь он видел селиговского соседа вполне отчетливо. И увиденное ему не нравилось.
Потому что в том случае, если этот сосед не был боевым придворным магом — причем магом темным! — Конан готов был съесть свой королевский берет.
Темный маг при дворе одного из шемитских королей — и сама по себе новость не слишком приятная. Но придворный темный маг, свободно творящий чары во внутреннем дворике чужого замка — это вообще ни в какие ворота… В городе немало приехавших на праздники волшебников, но так то — в городе! Провести же своего мага на территорию чужого дворца — вопиющее неуважение, почти наглость. Интересно, почему Исиро, придворный чароплет Зиллаха, не раскрыл вторгшегося на его территорию наглеца и не выставил его с позором за ворота? Впрочем — Исиро стар, очень стар, а подготовка к «празднику единения» — дело тяжелое, последние дни он почти не выходит из своих покоев, мог просто и не заметить…