Выстоим.
Выставив дозорных на башню, Конан выломал несколько дверей в брошенные гостевые покои и, назначив сменщиков караульным у ворот, велел остальным отдыхать. Сменщики пока тоже могли слегка отдохнуть — но только слегка, до второй терции после шестого послеполуночного колокола. Сейчас глупо суетиться, а вот с утречка как раз выковырнем Тейвела из его уютной норки и допросим с пристрастием — куда мог мятежный военачальник уволочь дочь аквилонского короля и с какими такими гнусными целями? Мысли о том, что смотрителя асгалунского замка может в замке и не оказаться, Конан не допускал. Он отлично знал эту породу. Как все учёные королевские библиотекари-пергаментомараки похожи друг на друга, точно так же похожи друг на друга и все управители королевских замков. Они никогда не бросят вверенное их попечению хозяйское добро.
Здесь он, голубчик. А, значит, найдём и всю правду из него вытрясем. Если надо будет — за ноги подвесим, а вытрясем. Или даже за что похуже. Вот только станет чуть посветлее, чтобы не путаться в этих коридорах и не хвататься за оружие, на своих же натыкаясь.
Вот как сейчас, например…
Они столкнулись на верхней ступеньке лестницы, ведущей к подвальным темницам. Столкнулись довольно жёстко — Конан поднимался быстро по уже знакомой лестнице и вперёд не глядел, а Закарис спускался по этой же лестнице, стремительно и неслышно перебирая ногами в мягких кожаных чулках ступеньки, и как раз оглянулся на бегу. Оба были ошеломлены встречей — каждый их них меньше всего ожидал увидеть здесь другого. Но, будучи опытными воинами, опомнились почти мгновенно.
И сразу же вцепились друг другу в глотку, практически одновременно рявкнув:
— Где мои люди?!!
— Где моя дочь?!!
Асгалунский военачальник и брат убитого короля был силен. Давненько Конану не попадалось столь достойного противника. Его не только не удалось повалить и подмять под себя, но даже и просто вытолкнуть с узкой лестничной площадки во двор — и то никак не получалось. Сопя и рассерженно крякая, противники топтались в крохотном междудверье, загораживая собою проход. Прибежавшие из подвала на шум стражники пока что ничем Конану помочь не могли — Закариса от них надёжно загораживала широкая спина и могучие плечи Аквилонского короля. Оставалось ждать, пока услышат те, кто стоял на посту со стороны двора, у ближних ворот. И стараться не дать своему противнику спихнуть себя с узких ступенек вниз. Ступеньки крутые, покатимся ведь, как гружёная колесница под горку… Покатимся? Хм… А, Митра нам в помощь, почему бы и нет?
Конан поднапрягся, усиливая нажим. А потом резко присел, одновременно подсекая противнику ноги и придавая некоторое ускорение вперёд и вверх.
Манёвр вполне мог сработать. Он и сработал уже почти. Перепуганные стражники брызнули в стороны, отчаянно пытаясь самостоятельно размазаться по казематным стенам, массивное тело Закариса лишилось опоры и с возрастающим ускорением устремилось вниз. И всё бы прошло хорошо, но тут то ли Митра отвлёкся на более важные божественные дела, то ли Иштар проявила вечное женское непостоянство, перенеся свою благосклонность с так и не принёсшего ей обещанной жертвы киммерийского варвара на, очевидно, куда более щедрого знатного шемита, и под Конаном подломилась ступенька.
Верхняя.
Старенькая она была и никак не рассчитывала на то, что на ней станут заниматься вольной борьбой два короля. Тем более — настолько крупных и упитанных короля. Короче, вниз по лестнице, с шумом и грохотом, как перегруженная колесница под очень крутую горку, Закарис покатился не один.
Странно.
Раньше Конану не казалось, что в этой лестнице так много ступенек. И что у каждой из них такие острые рёбра.
Они скатились вниз кубарем, почти что в обнимку. Как мальчишки со снежной горы. Ни один из них так и не отпустил другого. После финального кувырка Закарис оказался сверху, и только этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что его вопль на какой-то миг опередил ответный конановский рык:
— Где мои мальчики, да отвернётся от тебя Иштар?!!
— Да плюнет Митра на твою могилу, где моя девочка?!!
Они продолжали яростно месить друг друга, намереваясь вытрясти из противника если уж не правду, то хотя бы душу.