– Я понимаю, но тут необычный случай: он был свидетелем на суде у моей дочери, Анны Маршалл. Она жила в том же доме. Год назад она умерла.
Сердце у Дорин билось теперь вдвое чаще обычного. Наконец, женщина заговорила:
– И вы запрашиваете имя того джентльмена, потому что…
– Я не могу его вспомнить, а сейчас оно мне необходимо, чтобы сохранить опеку над внуком.
– Я проконсультируюсь, не вешайте трубку, пожалуйста.
Сердцебиение Дорин еще усилилось за ту минуту, пока она ждала ответа. Наконец, до нее донесся приглушенный шепот, и она приникла к «радионяне», чтобы проверить, не оттуда ли исходят голоса. Еще одну долгую минуту Дорин слышала только свой бешено скачущий пульс, потом в трубке раздался новый голос:
– Это миссис Маршалл? Я Тони Уэсли. Соболезную вашей утрате.
– У меня еще есть внук, мистер Уэсли.
– Джейн так и сказала. Я помню вашу дочь и печальные обстоятельства ее гибели. Я очень хотел бы быть вам полезным.
– Так помогите мне, пожалуйста.
– Как я уже сказал, я очень хотел бы, но… Могу лишь предположить, что наша система регистрации дала сбой. Мы не располагаем записями о квартиросъемщике, который вас интересует.
Сердце у Дорин колотилось так громко, что заглушило голос в трубке.
– Что это значит, как это вы не располагаете записями?
– Факт сдачи в аренду, судя по всему, не был зафиксирован. Это был короткий период, всего пара недель, до этого там долго жила дама, которая тогда выехала, а потом поселилась другая дама, которая занимает квартиру до сих пор.
– Но ведь он там жил, не правда ли? Вы же знаете, что кто-то там жил.
– Разумеется, жил. – Однако голос Уэсли звучал неуверенно. – Простите нас, но никто здесь не смог даже вспомнить его имени. Да и вообще он никому толком не запомнился.
У Дорин было чувство, что Уэсли отнял у нее не просто имя, а нечто большее – он лишил ее уверенности, словно выбил опору из-под ног. Пробормотав благодарность, которой не испытывала, она долго сидела с онемевшей трубкой в дрожащей руке. Позвонить в суд? А вдруг там не окажется официального протокола допроса свидетеля? Подсознательно эта перспектива пугала Дорин даже сильнее, чем она осознавала. Конечно, откладывать звонок не следовало, но что, если эта нервозность – просто симптом подкравшейся старости? Она так и не собралась с духом, чтобы позвонить, а потом проснулся Бенджамин.
После обеда гуляли в парке. На опустевшей детской площадке раскачивались качели, будто кто-то с них соскочил и сбежал при их приближении. Дорин была уверена, что надежно запирала ворота, но уже не раз она, вернувшись, обнаруживала их открытыми. Табличка гласила, что вход с собаками на площадку запрещен, и все же Дорин не оставляло чувство, будто рядом прячется собака, припав брюхом к земле и ощерив зубы. Она усадила Бенджамина на качели и немного раскачала, потом покатала его на карусели, готовая подхватить, если упадет. И все это время ей упорно казалось, что на площадку прокрался непрошеный посетитель с полной зубов пастью и выжидает, прячась у нее за спиной.
Вернувшись с Бенджамином с прогулки, она снова невольно думала о визитере, затаившемся где-то в доме. Вдруг он клубком свернулся в камине и подглядывает за ней сквозь стеклянную дверь, а может, прячется где-то за диваном и уже изготовился к прыжку. Дорин не удивилась бы даже, обнаружив незваного гостя, развалившегося в кресле или, еще того хуже, в высоком стульчике Бенджамина. Конечно, нигде никого не оказалось. Дорин лихорадило, голова раскалывалась, она еле дождалась звонка Губерта и так торопилась ответить, что чуть было не уронила телефон.
– Как прошел день? – спросила она, словно его ответ мог вернуть ее к нормальной жизни.
– О, вполне по-деловому.
– Что обсуждали на этот раз?
– Массу идей, которые, безусловно, можно эффективно использовать.
Дорин поняла, что муж не хочет высказывать своего истинного мнения, чтобы его не подслушали. Ей мучительно хотелось, чтобы он оказался рядом, особенно когда он спросил: «Ну а у вас как день прошел?»
– Наш день?
Дорин не решилась рассказать ни о своих страхах, ни о своих поступках, ими продиктованных.
– Легко представить, – сказала она. – Библиотека и парк.
– Ну, следовательно, все благополучно, – ответил Губерт, и Дорин поняла по голосу, что он несказанно этому рад. – Дашь мне поговорить с нашим героем?
Когда она переключила на громкую связь, он спросил:
– Ты заботишься о нашей бабушке?
– Да, дедуля, – так важно и радостно ответил Бенджамин, что Дорин пришлось подавить нервный смех.
– Ну, что ж, молодец, продолжай в том же духе. Еще две ночи, и я приму у тебя пост.