Она переносит центр тяжести с колен на бедра, дав немного свободы визитеру.
— Я не шпионил. Я коматозник, как и вы. Пришел в деревню в прошлом месяце. Получил этот же квест, но испугался. Куда мне одному против полчища скелетов?
— А к нам че приперся?
— Подумал, что втроем не так страшно.
— И зачем нам такое ссыкло, как ты?
— Я могу быть полезным. Я много чего знаю.
— Например?
— Например, после этой деревни уже окончание первого уровня. А в конце уровня всегда есть Босс. Если вы пройдете квест в деревне, то сможете и Босса пройти, вам дадут оружие, которым можно его ранить. А если тут не справитесь, то с Боссом будет худо.
— Что за Босс? Кто это? Какие статы?
— А это я скажу, если возьмете меня с собой во второй уровень.
— А я щаз руку тебе сломаю, и ты все равно скажешь! — по лицу Vetki вижу, что не шутит.
Видимо, и парень это понимает, но упрямится.
— Я вообще много чего еще знаю. Вам выгоднее меня в союзниках держать.
Тут уже в разговор вмешиваюсь я и шепчу на ухо напарнице:
— Vetka, давай возьмем его с собой. Никто ж не говорит, что будем ему доверять, но такой союз может быть очень выигрышный для нас.
— Да знаю я, — отмахивается она — мне надо было пар выпустить, а тут он. Очень в тему.
— Ладно, хлюпик, будешь пока с нами, но только если твои знания ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будут нам полезны — это она уже парню говорит, освобождая его от захвата.
И мы вдвоем пошли к старосте, а нашего шпиона оставили дом стеречь. Когда мы уходили, он сказал:
— Может, не будете идти? Вряд ли староста поверит, только проблемы наживете.
— Неа, — Vetka была категорична — мне классное оружие позарез надо, а тебя вообще никто не спрашивал.
Староста нас встретил радушно, как и в прошлый раз. Попили чаю с пирогом. А потом во всех подробностях рассказали о том, как на самом деле погибла Милава и о ее требовании выдать оставшихся виновных. Хлебосольный хозяин слушал нас молча, с каждым сказанным словом мрачнея все больше. В конце рассказа вообще поднялся и стал ходить по комнате.
— Так что теперь Вам предстоит решать, что делать, чтобы спасти деревню. Готовы ли Вы казнить виноватых или оставите все, как есть и заплатите двойную цену за свое невмешательство — закончила я разговор, очень надеясь, что «Харизма» сработала как надо.
— Трудную задачу вы мне задали, воительницы. Но я тут не единоличная власть. Меня жители избрали, им и решать, значит.
После этого он кликнул своего меньшого сына и наказал позвать всех глав семей к нему во двор, на срочный совет. Пришлось ждать почти час, пока все соберутся. Потом мы со старостой вышли на крыльцо и стояли молча, пока он все рассказывал собравшимся. После его речей наступила долгая и тягостная пауза. Гробовое молчание било по нервам. А потом раздался крик:
— Да че вы слушаете этих пришлых? Врут они все. Награду хотят. Смерти им надо в ночь полнолуния. Ведьмы!
И тут же понеслось со всех сторон.
— Ведьмы! Ведьмы! Сжечь их! На костер ведьм!
Мы с напарницей переглянулись и стали медленно отступать в дом.
И тут мне в глаза бросился один из мужиков, который стоял в первом ряду и кричал, пожалуй, громче всех. От уголка губ до виска его щеку пересекал уродливый, вывернутый шрам. У меня как будто внутри все перевернулось и, не помня себя, я закричала, указывая на него пальцем:
— Ты! Ты один из тех, кто изнасиловал и убил Милаву! Она ударила тебя лопаткой по лицу, поэтому у тебя шрам!
Мужичонка побагровел, глазки забегали.
— Врет она все. Не было меня там!
Но в толпе уже зашушукались, вспоминая, совпадает ли время, когда у него появился шрам со смертью знахарки.
И тут он завизжал, как свинья на бойне:
— Я не хотел! Это все Грегор придумал! Сказал надо сбить спесь с девки!
Толпа зашумела еще громче. Все мое внимание было сосредоточено на этом мужике, и я не заметила, что с другой стороны, человек с густой бородой вытащил нож из-за пояса и приготовился метнуть в меня.
И тут, среди ясного неба, раздался оглушительный гром и ударила молния, ровно в то место, где стоял задумавший нападение. Со всех сторон раздались крики и плач, а от того мужика осталась только горстка пепла.
— Ну, ты везучая жучара! — присвистнула в восторге Vetka.
А у меня затряслись ноги и захотелось сесть там же, где стою, просто на пол.
Народ быстренько повязал двух мужчин. Того со шрамом и его подельника, Грегора. Их отвели и закрыли в погребе. Теперь самое сложное — решить, что с ними делать. В толпе принялась истерить женщина. Из несвязных рыданий стало понятно, что она жена одного из обвиняемых. Она просила помиловать мужа, он единственный добытчик и кормилец в их семье. Vetka без жалости прервала ее монолог:
— Тетка, ты вообще не соображаешь, о чем просишь? Если мы помилуем твоего кормильца, то уже сегодня ночью вашей ВСЕЙ семьи не станет. И вопрос с кормлением решится сам собой! Может, подумаешь, для разнообразия, о детях?
Женщина затихла, изредка всхлипывая, но уже не так громко. Не знаю, повлияли на нее слова моей напарницы, или она поняла, что тут ее жалеть никто не будет, а потому играть на публику нет смысла. В любом случае, ее истошные вопли прекратились, давая мне возможность немного прийти в себя.
А народ все решал. Общего мнения не было. Время неуклонно двигалось к вечеру. Хотелось поесть и прилечь отдохнуть. Я напомнила старосте о сроках, которые установила Милава. Нужно решать просто сейчас, иначе все бессмысленно. Староста поднялся, все притихли, вслушиваясь в его слова:
— Уважаемые старейшины семей, этот случай показал нам, что мы не единая громада. Мы разобщены. Сейчас требуется взять себя в руки и ампутировать загнивший кусок плоти, чтобы остался жить организм. А мы сидим, мямлим, уже который час, давая возможность гнили распространятся. О чем тут думать вообще? Ставлю на голосование. Смерть через повешение для обоих насильников. Я — за, кто еще за — поднимайте руки. Решим большинством.
Сначала тишина, а потом нерешительно стали подниматься руки. Я с облегчением выдохнула, когда увидела, что проголосовали почти все.
— Решено. За воротам стоит огромный дуб, туда приготовьте две петли, — раздавал приказы староста — ведите виновных, огласим им приговор. Возможно, у них есть последнее желание.
Четверо крепких молодцов пошли в подвал. Долго там копошились. Народ на улице стал волноваться. Мы с напарницей переглянулись. Но они же не могли оттуда куда-то сбежать?
Один из молодчиков вышел, что-то зашептал на ухо старосте. Тот кивнул и обратился к собравшимся:
— Виновные сами решили свою судьбу. Видимо, у них завязалась ссора, дело дошло до драки. Сейчас оба мертвы. Справедливость восторжествовала. Мы повесим их тела, чтобы засвидетельствовать наше решение Милаве, а завтра похороним их по-людски. И да будет отныне покой в деревне и единство в нашей общине! Воительницы, ступайте за мной.
Староста вошел в дом, а мы за ним, как он и просил. Он оставил нас в комнате, где мы обедали, а сам ненадолго вышел. Пока его жена собирала нам в котомки провизию, вернулся со свертком. Положил его на стол и развернул. Первой ахнула Vetka, а потом уже и я.
На столе сияя лежали длинные кожаные наручи и блестящий тонкий меч, наподобие японского, с черной рукояткой.
— Думаю, вы заслужили эту награду — печально сказал староста. Видно было, что ему тяжело дался сегодняшний день: на лбу залегла морщина, он весь как-то осунулся, уменьшился в размерах. — Оружие имеет в составе серебро, потому убивает любую нечисть. Такой же сплав металлов и в составе наручей. Я бы советовал вам покинуть нашу деревню сегодня, под покровом ночи. Завтра люди спокойно выспятся, отдохнут и мало ли, что им придет в голову. Будет лучше, если вас начнут искать и не найдут. Ступайте с миром, воительницы.
Мы поблагодарили хозяев дома, забрали продовольствие, деньги, вещи и постарались как можно быстрее покинуть мудрого старосту.
Пришли в домик на окраине деревни и, не сговариваясь, принялись паковать вещи. Я надела наручи на себя, они плотно обняли мои руки от кисти до локтя. Залюбовалась узорами на толстой, дубленной коже и формой своего нового украшения. К тыльной стороне ладони наручи сужались и, закрывая ладонь, образовывали треугольник. Если сложить кулак, то острие, по краю с металлом, торчало вперед, как нож. Получается, что в драке я могу использовать свои наручи как холодное оружие. Ооофигеееть!