Когда стало светло, я ахнула. Нашим глазам предстал классический ведьмовской подвал. По стенам нарисованы какие-то знаки, в середине, на полу, выведена пентаграмма, в центре которой стоял алтарь с лежащей на нем толстой книгой в кожаном черном переплете.
На стенах прибиты всякие полочки, на которых стоят сотни всевозможных бутылочек и баночек, висят пучки сухих трав. В подвале стоит стойкий запах ладана и каких-то вонючих настоек. От такого смешения запахов я несколько раз подряд чихнула, вызвав недовольный взгляд Vetki. Ответила ей широкой улыбкой. Ну а что? Такие реакции организма трудно предотвратить.
Напарница, как обычно, кинулась на передовую. В данном случае, к пентаграмме и книге. Я смотрела, как она дергает фолиант, пытаясь его забрать или хотя бы открыть. Попытки вышли крайне неудачными. Книга все так же лежала закрытой, на том же месте. Тогда Vetka применила особое умение «Каменный голем», преобразовавшись в большую каменную тетку, но и это не помогло. Складывалось впечатление, что книга там прибита…или…
Пришедшая в голову мысль была внезапна, как прозрение. Возможно, книга зачарована. И открыть ее может только ее владелица. В ту же секунду, моя испачканная рука сильно зачесалась, как будто в ладошку меня укусил комар. И я, повинуясь неясному желанию, подошла к алтарю. Vetka, увидев меня, отодвинулась, пропуская. Я положила руку на книгу и закричала от острой боли, как будто огнем опалило мою многострадальную ладонь. Книга засветилась синим и, боль прошла так же внезапно, как и началась. Я отошла от алтаря, вытирая другой рукой вспотевший лоб. Было чувство, что я разгрузила вагон угля, ноги и руки тряслись от слабости, во рту пересохло.
Я присела на пол, за пределами пентаграммы, наблюдая за действиями моей неугомонной напарницы. А Vetka тут же схватила книгу и принялась ее листать, внимательно вглядываясь в надписи и рисунки. Потом подняла на меня лихорадочно блестящие глаза:
— Цветочек, чем дальше, тем больше ты меня поражаешь. Знаешь, что ты вскрыла? Это ведьмовская книга, тут куча всяких заклинаний и рецептов. Многие записи, судя по цвету, сделаны кровью.
— Только не говори, что листы сделаны из человеческой кожи — устало говорю я.
— Не похоже, — отвечает Vetka — скорее, просто листы, но обложка однозначно кожаная. Заберем ее с собой, почитаем на досуге. А теперь пора валить отсюда, пока нас не повязали как сообщниц.
Тут я была совершенно с ней согласна. Мы быстренько вышли, закрыв дверь в подвал, потушили свечи и в темноте покинули дом ведьмы, торопливо шагая в сторону таверны, где мы остановились.
Когда пришли, разошлись по номерам. Мне ужасно хотелось спать, потому, едва я легла на кровать, тут же отрубилась, не успев даже переодеться.
Утром меня разбудил грохот в дверь.
— Козлятушки — ребятушки отопритеся — отворитеся, ваша мама пришла, молочка принесла — фальшиво пропела Vetka.
— Ты точно не серый волк? — спросила, открывая дверь и зевая во весь рот.
— Не узнаешь, пока я не открою пасть, чтобы тебя проглотить, деточка — ответила напарница, хитро ухмыляясь и заходя в комнату.
Войдя, выставила на прикроватный столик содержимое подноса: чайничек, две чашки, горку дымящихся блинов, соусник с вареньем, сливки, мед.
С завтраком мы управились очень быстро.
— Сладкая жизнь — сказала Vetka, поглаживая себя по животу, когда мы покончили с едой и сыто сидели, глядя на пустые столовые приборы.
— Та да — поддакнула я, чувствуя, что последний блин встал комом где-то в горле. Ибо нельзя столько есть. Как в последний раз, честное слово.
— Я полночи читала книгу, — сменила тему напарница — знаешь какое заклинание в ней последнее?
— Откуда я могу знать? — ответила.
— Слыш, а у тебя евреев в роду не было? Отвечаешь вопросом на вопрос, блин.
— Почему не было? Были. Очень горжусь ними.
— Ладно, проехали, а то еще решишь, что я антисемитка. А это не так. Так вот, про книгу. Последнее заклинание, записанное в ней о том, как ведьме продлить жизнь и молодость, принося в жертву младенцев и питаясь их энергией.
— Ну… не удивительно, именно это ведьма и делала, но теперь мы хотя бы знаем, для чего.
— Да, но интересно не это, — Vetka сделала драматичную паузу — а другое. Это заклинание написано месяц назад, а детей воруют уже четыре месяца! Соображаешь, куда я клоню?
— Эээ… ты хочешь сказать, что бравые стражи взяли ведьму, да не ту?
— Именно! Хорошая девочка, умненькая — хвалит меня эта невыносимая командирша.
— Значит, нам надо сходить к следователю и получить разрешение на посещение узницы — размышляю вслух.
— Да! Чтобы узнать у нее, кого она подозревала.
— А если она виновна, а это просто для отвода глаз? — спрашиваю у Vetki.
— Вот для того нам и нужно наведаться к ведьме. Чтобы своими глазами и ушами проверить, виновна она или нет. Все, я пошла переодеваться. Встретимся внизу.
С этими словами Vetka пошла к себе в комнату, а я ринулась одеваться на скорую руку, зная, что ждать она не любит. И тут в самый разгар сборов, мне в глаза бросается знакомый узелок. Не поняла. Что за ерунда? Мы же вчера его оставили на крыльце богатого дома. Как зовут домового? Аркадий? Порфирий? Блин, как??? Онуфрий?
— Домовой, выйди, покажись — обратилась к узелку.
В ответ — тишина.
— Аркадий, выходи! Иннокентий? Митрофан?
— Я Окакий, хозяйка — домовой сидел на кровати и смотрел на меня с явным неудовольствием.
— С чего мне запоминать твое имя, если я тебя отдала хорошим людям?
— Они отнюдь не хорошие — категорично возразил мне мелкий приставала.
— Ерунда! Откуда знаешь? — внимательно на него смотрю.
— Я не читаю мысли, но я вижу души. Вот твоя — светлая, у напарницы — гораздо темнее, много плохого она видела, но в ней самой зла нет. У парня того, что я растворил, душа была черная, он много зла натворил, таких на добрый путь уже не направить. Он бы тебя сгубил, даже глазом не моргнув.
— Это все бездоказательные слова — перебила его.
— Да, ты можешь не верить, хозяйка. Но время рассудит и все расставит по своим местам. Я очень долго живу и много видел. Та семья, которую ты сочла хорошей, на самом деле промышляет плохими делами. В ближайшем будущем и владельцев дома, и их детей ждут тяжелые времена в наказание за их преступления. Поэтому я решил вернуться сюда. Если будет на то твоя добрая воля, хозяйка, то я бы хотел пока остаться с тобой. Пригожусь еще, причем в самое ближайшее время.
Я немного зависла от его тирады. Потом сообразила, что у меня нет времени сейчас это решать и вообще, подобную информацию нужно будет обдумать чуть позже, в более спокойной обстановке. Поэтому просто кивнула в знак согласия, уже выходя их комнаты.
Vetka в нетерпении постукивала ногтями по столу, когда я спустилась.
— Что ты там копаешься, Цветочек? Я уже постареть успела, пока тебя ждала. Пошли, пока меня радикулит не разбил — и, не дожидаясь меня, направилась на выход.
— Пошли, бабуля — ответила ей, стараясь не отставать.
Ответом на эту мою фразу был довольный смех Vetki.
К следователю попасть оказалось очень тяжело. Даже мне, со своей харизмой, пришлось попотеть, чтобы нас проводили к нему.
В кабинет мы зашли вдвоем, но я впереди, а Vetka — сзади, стараясь не отсвечивать (по ее словам). Сесть нам не предложили.
Винсент Рубэ оказался крупным и представительным мужчиной. Короткая стрижка, волосы соль с перцем, угрюмые морщины вокруг рта. Сразу видно, что шутить не привык.
— Господин следователь, доброго дня — поздоровалась я.
— Чему обязан? — угрюмо спросил господин Рубэ.
— Мы по делу Катарины Шанто, обвиненной в колдовстве — стараюсь подпустить в голосе побольше харизмы, но судя по недовольному виду следователя, получается не очень.
— Я знаю, кто такая Катарина Шанто. ВАМ она зачем?
— У нас есть основания полагать, что она не виновна — говорю аккуратно и без эмоций, наблюдая за лицом, сидящего за столом мужчины.
— Исключено. Против нее много улик, без сомнений, она виновна. Спасибо, что зашли и всего хорошего — он уставился в бумаги, делая вид, что нас нет.