Чтобы проникнуть через завал, Кеннет изрядно расширил ход, и путь наружу оказался значительно проще. Всего десяток футов – и она уже почти преодолела завал. Вдруг чья-то сильная рука схватила женщину за плечо. В ухо прогремел полный ненависти рык. Николь не оглядываясь, со всей силы лягнула преследователя и одним броском вырвалась из его хватки.
Вывалившись из расщелины наружу, женщина споткнулась о лежащую здесь же кирку. Схватив орудие, она обернулась к расщелине, направив в неё луч фонаря. Оттуда, из чёрного лона Преисподней, прямо на Николь вылезал одноглазый предводитель каннибалов. Он хрипел и рычал, протягивал к ней свои когтистые пальцы. Их отделяли всего несколько шагов.
Удар кирки пришёлся одноглазому точно в пустую глазницу. Что-то внутри его головы смачно хлюпнуло и хрустнуло. Главарь людоедов замолк и начал оседать на пол, наполовину застряв в расщелине. Женщина вложилась в удар настолько сильно, что лезвие кирки плотно засело в черепе монстра.
Прижав к груди кошель с алмазами, Николь поплелась в сторону выхода. Сердце бешено колотилось. Боль возвращалась в тело, но это не имело уже никакого значения. Она спасена! Ей удалось выжить в настоящем Аду! Сверкающая дорожка вывела её к спасению. Её ангел-хранитель не оставил свою подопечную. «Матушка, спасибо, дорогая матушка! Когда я приеду в Новый Орлеан, поставлю за тебя свечку в церкви. Нет! Найму самого профессионального архитектора и построю новый храм – самый красивый и роскошный на всем Юге!»
Впереди замаячил выход из проклятой штольни. Израненного лица Николь коснулось дуновение тёплого воздуха, и она уже начала различать еле слышный шелест травы на вечернем ветру. Женщина улыбнулась. Всё кончено. Это было лишь кошмарным сном. Она наконец проснулась…
Погружённая в блаженные мысли, она даже не успела ощутить, как чьи-то грубые руки схватили её сзади за лодыжки и резко дёрнули на себя. Падая, Николь выронила кошель из рук. Из раскрывшегося мешка в сторону выхода из рудника сверкающим потоком рассыпались алмазы. Это было последнее, что она увидела перед тем, как со всего размаху ударилась лицом о камень. Челюсть затрещала, вылетело несколько зубов, кровь из прокушенного языка заполнила рот. Цепкие руки потянули её за ноги обратно, в мрачную глубину рудника. Всё, что могла теперь чувствовать Николь – это лишь невыносимая боль от раздираемой песком кожи на лице. Кричать у неё сил не осталось.
Всего через несколько минут уже ничего не напоминало о только что разыгравшейся здесь драме. У старой таблички с надписью «Рудник Гэллоус» спокойно щипал травку привязанный конь Чёрного Кеннета. Солнце начинало клониться к закату, окрасив прерию в оранжевое. От самого входа в чёрный ненасытный зев штольни вела сверкающая отблесками заходящего солнца дорожка из рассыпанных по полу бриллиантов.
Нефритовая Орхидея
В юности её называли Нефритовой Орхидеей. Издревле в китайской традиции этот нежный цветок ранней весны олицетворял собой всё самое утончённое и чистое. О, как она была прекрасна в те далёкие годы! Гибкий изящный стан, благородно белая кожа, вьющиеся шёлковые локоны и ослепительно чёрные глубокие глаза. Не только мужчины, но и женщины не могли налюбоваться её красотой. Придворные поэты слагали о ней стихи. В самых дальних уголках Срединного Царства рассказывали истории об удивительной красоте любимой наложницы Императора.
Цыси провела по зеркалу длинным лакированным ногтем. Из отражения на неё внимательно смотрело одутловатое лицо грузной пожилой женщины. Белила и румяна уже с трудом скрывали морщины и темнеющую дряблую кожу на щеках. Волосы стали ломкими и тусклыми. Уголки губ сурово опустились вниз. Лишь из-под набрякших век всё так же ярко пылали чёрные глаза – последнее напоминание о головокружительной молодости.
Как бы она ни боролась, все эти годы её красота утекала, словно песок в часах. От красоты, благодаря которой когда-то она вошла в сонм императорских наложниц, практически ничего не осталось. Зато, как и прежде, оставался хитрый изворотливый ум, что привёл её на самую вершину власти, сделав Великой Императрицей – могучей правительницей огромной державы.