Поперхнувшись виски, Вулворт расхохотался. Отставив стакан на стол, он вытер рыжие усы и спросил:
– Вы ведь не серьёзно, Нокс?
– Ноксвилл, – вежливо поправил его Генри, – и я абсолютно серьёзен.
– Но как можно серьёзно относиться к тому, что говорят эти дикари? Их россказни – как детские байки. Там всё нужно на сто делить. Слышали бы вы, какие бредни сочиняли наши негры, чтобы не идти в поля работать. Демон, скажете тоже!
– Как бы то ни было, показания очевидцев из разных деревень сходятся в одном, – сказал профессор Киплинг, – гигантский тигр на двух ногах приходит по ночам и похищает маленьких детей. Тех, кто пытается его остановить – убивает, а иногда утаскивает в лес и их тела тоже.
– Пока что это похоже на обычное поведение хищника, распробовавшего человечинки. А то, что он на двух ногах ходит – так это у страха глаза велики. Эти туземцы вам ещё расскажут, что у тигра крылья выросли. Не нужно всему верить, профессор. Вы ведь человек науки.
– Я профессор архитектуры. И я прожил в Индии достаточно времени, чтобы научиться отличать местные суеверия от противоречивых сведений. А мой друг, мистер Ноксвилл, прокладывает здесь железную дорогу, и не первый год живёт с этими людьми бок о бок. Не надо считать нас наивными.
Выслушав Киплинга, Вулворт прошёл через кабинет к поставленному в угол длинному кожаному чехлу, который он не доверил нести носильщику, а пронёс в дом сам. Развернув чехол, охотник достал из него винтовку. Вынутое нас свет оружие блеснуло воронёной сталью ствола. По лакированному цевью из морёного дуба были мастерски вырезаны разные хищные животные: волки, пумы, львы. Генри Ноксвилл одобрительно присвистнул.
– А это – кавалерийский карабин 50-го калибра, господа. Сделан для меня по индивидуальному заказу фирмой «Ремингтон Армс». Валит с ног любого зверя с дистанции в сто шагов. Вот чему я верю, а не каким-то россказням. Верю его надёжности, мощи, весу. И знаете что? Даже если ваши дикари правы, и этот долбаный тигр ходит на двух ногах, да пусть он хоть на крылатом слоне верхом ездит – из своего верного «Рема» я его продырявлю вместе со слоном!
В эту секунду дверь в кабинет распахнулась, и вбежал шустрый мальчуган четырёх-пяти лет. Увидев высокого мужчину с красивой винтовкой в руках, мальчик заворожённо замер. Вулворт присел на корточки и взъерошил ребёнку волосы.
– Видишь эти царапины на прикладе, малыш? Их оставил клыками свирепый барс два года назад. Я выслеживал его почти месяц по Кавказским горам, и всё же он меня выследил вперёд. Если бы не эта винтовка, не было бы меня сейчас здесь. А шкура засранца украшает теперь мою гостиную в Кэмдене. Хочешь подержать?
Профессор нахмурился и поднялся с кресла:
– Рад, не приставай к мистеру. Мисс Грин! Я, кажется, просил вас!
В кабинет быстрым шагом вошла запыхавшаяся молодая женщина с внушительными формами и взяла малыша за руку. Быстро поклонившись охотнику, она повернулась к профессору:
– Извините, мистер Киплинг. Рад сегодня сам не свой. Я и не заметила, как он убежал. Идём, малыш. Не отвлекай папу и его гостей.
– Собачки! Там собачки! – звонко крикнул мальчишка, указывая на резное цевьё винтовки. Вулворт засмеялся.
– Это не собаки, малыш. Волки.
– Вовки, – повторил ребёнок и радостно засмеялся.
– Извините ещё раз, – застенчиво улыбнулась гувернантка и увела ребёнка прочь из кабинета. Проводив взглядом её пышные формы, Вулворт хмыкнул.
– Славный парень. Ваш сын? – повернулся охотник к профессору.
Киплинг устало потёр глаза и кивнул:
– Отдохните сегодня у меня. А завтра отправитесь в дорогу вместе с Генри. По пути он расскажет вам детали.
*****
Теннеси Вулворт невзлюбил Индию с первых же часов пребывания в ней, на что удивительная страна отвечала ему взаимностью. Привычный викторианский уют колониального Бомбея с его особняками и каретами, брусчатой мостовой и фланирующими по тротуарам дамами в роскошных нарядах исчез буквально через пару кварталов – там, где началась настоящая Индия. Охотника раздражали громкие крики уличных зазывал, грязные узкие улочки, запруженные смуглыми людьми и тощими коровами, доносящийся отовсюду противно пряный запах туземных кушаний. Но больше всего Вулворта бесила невыносимая душная жара. Даже в Африке он не чувствовал такого дискомфорта – там хотя бы не было так влажно. Кожа под мокрой одеждой невыносимо зудела. Хотелось раздеться, но это значило бы подставить себя не только под прямые лучи свирепо жарящего солнца, но и под укусы сонма насекомых. Из-за постоянного раздражения Теннеси чаще обычного прикладывался к фляжке с виски.